Воспоминания о Евгении Николаевиче Давид-хане его однокашников, друзей и коллег

 

Ирина Лукьянчук

Вот уже вторая наша встреча пройдет без Жени. Его не стало в 2005-ом. Но мы помним его мягкий голос, мягкий взгляд, улыбку. Трудно себе представить, чтобы его темные глаза кого-то буровили жестким взглядом. Нет, он был человеком принципиальным, со своей позицией, но умел решать вопросы деликатно. Точно знаю, 10 все девчонки любили поговорить с ним по душам. И это было возможно. А когда тебя поддерживает или просто понимает старший друг, то решение, порой жизненно важное решение, приходит как-то само собой.

Сегодня, с позиции взрослого человека, понимаешь, как непросто было учиться и работать нашим ребятам-рабфаковцам, а потом и семьи содержать. Мы знали, что Женя работает в пожарной части, а это и ночные дежурства, и экстренные вызовы, требующие помочь людям, попавшим в беду. Если Жени не было на занятиях, а срочно нужно было посоветоваться (он был нашим уважаемым и любимым комсоргом), мы с девчонками бегали в пожарную часть, где он служил, на Эгершельде. Там и обсуждали наши комсомольские планы. Мне кажется, что именно он инициировал закрепление за каждым рабфаковцем, кому трудно давался русский и английский языки, наших девчонок, которые знали эти предметы отлично. На комсомольских собраниях мы не клеймили позором отстающих, а пытались найти выход, организовать помощь. И к сессии, особенно на первых курсах, мы готовились дружно, в буквальном смысле слова коллективно. И здесь была рука комсорга.

У Жени, на мой взгляд, сложилась удачная творческая судьба. Он не стоял на месте. Был в поиске, как и все мы, но часто находили его. Организаторские способности, авторитет нашего Женьки были востребованы. В телерадиокомитете за десять с лишним лет он прошел путь от редактора до заведующего отделом. Передачи радиостанции «Тихий океан», которые готовила его редакция, слушали не только жители Приморья. Был редактором «Дальневосточного ученого», заведующим сектором печати крайкома партии, директором издательства «Дальнаука» ДВО РАН.

Его лидерские качества, творческое отношение к делу, которым он занимался, умение видеть перспективу позволили издательству вырасти в предприятие, уважаемое не только на Дальнем Востоке. Высокий рейтинг среди академических издательств страны - итог работы коллектива, которым руководил наш однокурсник. И государственную награду - медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени в 2003 году Женя получил как директор издательства.

Не стало нашего друга, можно сказать, на его боевом посту: в дни, когда участвовал в международной ярмарке научно-технической литературы в Пхеньяне.

Мы провожали его в последний путь во Владивостоке, собрались курсом, кто был рядом, из Москвы попрощаться прилетел Игорь Коц.

 

Ольга Мальцева

Первое, что сразу всплывает в памяти, едва произносишь имя, - его глаза. Чуть грустные, чуть насмешливые, внимательные и такой густоты, что и зрачков не различишь.

Однажды нас с Женей жизнь развела по разные стороны баррикады. На партийное собрание Примтелерадио выносилось личное дело коммунистки Мальцевой, попавшей под влияние антисоветски настроенных элементов и готовившей к эфиру в молодежной редакции телевидения идеологически невыдержанные программы. Шел 1985 год, подступала перестройка, в воздухе витало предвосхищение свободы слова, и в программе «Молодежный канал» мы действительно поднимали острые темы. Руководство телевидения сначала было лояльно, но потом начались беседы... Со мной беседовал секретарь крайкома комсомола, сотрудник идеологического отдела крайкома КПСС, затем, запретив программу, меня отстранили от эфира, а партийной организации телевидения, которой руководил Евгений Давид-Хан, рекомендовали исключить Мальцеву из партии. Времена были нешуточные, в отчаянии написала в Москву, в программу «Взгляд», передав с верными людьми расшифровку сценария одной из программ «Идолы и идеалы». Не знаю, что стало бы с «антисоветчицей», к спасению подключились однокурсники: на квартире Коцев состоялась «тайная вечеря», куда Игорь пригласил Сашу Теплюка, тогда спецкорра газеты «Собеседник», Игорь с Таей выступили гарантами - до антисоветчицы Мальцевой далеко! Саша с Игорем готовили статью про «передовых и смелых журналистов» Приморского телевидения и про несознательных партийных чиновников, зажимающих критику и самих журналистов. В другой день в другом месте встретились с Валерой Чернолуцким, который знал ситуацию с «идеологически невыдержанными программами Мальцевой» из своих источников, его совет был категоричен: срочно в больницу - с любым диагнозом! - не меньше чем на месяц, а там видно будет. И я-таки там оказалась: открылась язва, настоящая! Для верности из краевой больницы, где меня действительно продержали 3 недели, перевели в Ольгинский район - в Горноводное, пока ситуация оставалась острой -уже не со здоровьем, но с персональным делом. Осложнялось все тем, что рассмотреть «персоналку» и принять решение могли и в отсутствии «персоны». Сверху нажимали, а собрание все откладывалось. И в этом была заслуга Жени. Зная, что мои коллеги на телевидении относятся ко мне сочувственно и дружески, он - так мог говорить только Давид-Хан! - сказав много, а вроде бы и ничего, давал понять, что собрания может не быть из-за отсутствия кворума, например... И оно не состоялось... А потом по другой причине... С ним беседовали... Он тянул... И тут в центральной прессе выходит долгожданная статья! Еще через 2 дня из Москвы затребовали для программы «Взгляд» пленку, спустя неделю был показан один сюжет, потом второй, и я вернулась из больничного заточения героиней - периода начинающейся перестройки.

В другой раз, провожая в дорогу, Женя положил мне на ладошку два каштана, накрыл своей ладонью: «Не знаю, как тебе будет, что с тобой будет... если трудно - возьми каштаны, они согреют...». Один каштан у меня сохранился. Второй исчез. Мистика, конечно, каштан пропал после смерти Жени.

После его смерти мы вдруг резко ощутили свое сиротство. Из Москвы прилетел Коц, разговор завела Тая: «Игорь, думаю, тебе обязательно надо быть во Владивостоке, попрощаться». В день панихиды и похорон Жени у меня был билет в Хабаровск, где проходило ответственное мероприятие газеты «Золотой Рог», я и так задержалась, а там Лариса Жиронкина отрабатывала за двоих. Через весь город на вокзал меня пошли провожать Игорь Коц, Саша Ткачев, Валера Чернолуцкий. Уже возле «Водника» вдруг пришло решение: ребята, я останусь, помянем Женю без суеты и торопливости, давайте позвоним Ларисе. И как-то все ожили, Игорь не сомневался: Лариса поймет. Не помню где, но мы долго общались, горевали, смеялись, пили и даже пели.

Здесь птицы не поют, деревья не растут,

И только мы к плечу плечо врастаем в Землю тут.

Горит и кружится планета,

Над нашей Родиною дым,

И значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех, мы за ценой не постоим,

Одна на всех, мы за ценой не постоим.

Нас ждёт огонь смертельный,

И все ж бессилен он,

Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный

Десятый наш десантный батальон,

Десятый наш десантный батальон.

 

Татьяна Читанова

Женька, твои восточные с поволокой глаза могли смутить любую из девчонок. Но ты был джентльмен и комсорг группы одновременно - и этим все сказано. То ты ласково, вкрадчиво и витиевато вел беседы «о жизни», читал стихи о любви, то по-комсомольски строго журил за прогулы, за несданный зачет, за неявку на субботник. Твое посвящение до сих пор у меня в альбоме.

 

Любовь Панченко

На курсе он выделялся, был на виду - шумный, шутливый, но при всем этом и серьезный. Комсорг. «Должность» обязывала. Но Женю я мальчишкой не назову. Виделись и в 1988 и в 2003 годах на встречах курса. Стал солидным, деловитым. Однако от курса не отрывался. В Жене была, при внешней строгости для неблизких людей, удивительная внутренняя мягкость, он мог так посмотреть с легкой усмешечкой, что в ответ расцветали улыбки. Теплый такой человек - душа компании. Ах, как мы с ним танцевали в 2003-м!

 

Ольга Бялыницкая

Мой любимый однокурсник Женя Давид-Хан. Для меня это навсегда образ настоящего мужика. В нем так гармонично переплетались уверенность и романтизм, серьезность и мальчишество, принципиальность и доброта, и искренность. Он воспринимал жизнь с радостью такой, какая она есть во всем ее многообразии, и сам был такой же разный и наполненный. Женя был нашим комсоргом, всякое случалось, ему в этой должности приходилось кого-то и к ответу призывать, и «карать», но я не знаю ни одного факта, чтобы Женя в этой его ипостаси поступил непорядочно. Помню, как я любила шутить с ним по поводу его фамилии - частенько приставала к нему: а как у твоей жены будет фамилия - Давидханша? А у сына - Давидханчик? Помню его замечательную улыбку, в которой не было никакого раздражения на мои приставания, была только одна любовь и к «Давидханше», и к «Давидханчику», и ко всей жизни... Как горько, горько, горько сознавать, что я больше никогда не увижу Женю в этой жизни...

 

Таисия Коц

Последний раз мы видели Женю за полгода до его ухода. Он в очередной раз приехал в Москву в командировку по издательским делам. Как всегда сидели за столом, мы его расспрашивали о наших. И тут он похвалился - квартиру получил. Рассказал о ремонте: двери поменял, стенку убрал, батареи передвинул, звукоизоляцию сделал, паркет положил, оштукатурил, сантехнику новую поставил, шторки повесил - красота!

За установкой мебели его и застала жилищная комиссия. И говорит: извините, мол, это не ваша квартира. Мы немножко перепутали. Эта квартира полагается ветерану. Женя бодался-бодался, да куда уж - с жилищной-то комиссией!

Мы за столом ему посочувствовали: вот же жизнь! Поулыбались - бывает же такое...

Но это было только начало истории.

Выделили Жене другую квартиру - в соседнем корпусе. Он повторил все с самого начала - двери, стенка, батареи, звукоизоляция, паркет, штукатурка. Сантехнику установил - звонок в дверь. Опять жилищная комиссия. Говорят: поскольку квартира на первом этаже, она должна принадлежать инвалиду такому-то...

Тут мы, конечно, дали себе волю и посмеялись уже от души вместе с Женей.

Но он и не думал заканчивать.

В квартире двумя этажами выше Женя дисциплинированно повторил все те же упражнения: двери, стенка, батареи... Пришла жилкомиссия... Путаница в документах...

Мы уже стонали и скатывались под стол.

В четвертой по счету квартире Женя полгода не решался начать ремонт. Жаль, совсем недолго пожил он в ней...

Вот так же мы смеялись, когда Женя, наш комсорг, на встрече в 1998 году читал протоколы комсомольских собраний. Спасибо Оле Плакутиной и Тане Кирасировой за ернический стиль этих протоколов. Чего стоит одно только персональное дело Федора Шагиахметова! Мы его постоянно ругали, нам казалось, что он недостаточно активен, не проявляет инициативу, не берет на себя повышенные обязательства. И вообще взносы не платит! Федя сопел-сопел, молчал-молчал, да и выдал: чего вы ко мне привязались, я уже давно вышел из комсомольского возраста. А зачем же ты ходишь на собрания? Отвечает: ну, со всеми... Мы поздравили Федьку с «совершеннолетием», поблагодарили за активное участие в жизни комсомольской организации и отпустили на волю...

Женьке, все это читавшему, было, где разгуляться. Какие он делал мхатовские паузы... Как играл интонациями... Мы рыдали от хохота, а он, тоже вытирая слезы, сморкался в носовой платок и продолжал.

С Женей мы крепко подружились уже после университета. Так в жизни бывает. Разница в годах уже не столь значима, жизненный опыт приобретен, начинаешь по-настоящему ценить человеческое общение. Да и дети примерно одного возраста. Кстати, о детях... В 1985 году, когда Игорь стал собкором «Советской России», мы переехали из Хабаровска во Владивосток. Сложилась теплая компания. Дружили семьями: Чернолуцкие, Давид-Ханы, Норкины, Коцы и т. д. Летом отдыхали на море, зимой выезжали на дачу строить с детьми снежные крепости. И однажды Женька всех спас.

Отцы семейств заехали на дачу заранее, чтобы подготовить помещение: протопить, убраться, чтобы женам и детям было удобно. Да и побыть в мужской кампании всегда приятно. Протопили, поговорили, выпили - как без этого - спать завалились. А из печки вылетела искра и попала на матрац. Никто и не заметил. Женька с Валерой очнулись первыми, схватили дотлевающий матрац и выкинули его, открыли настежь все окна. Сказалась Женина профессиональная подготовка - он в студенчестве подрабатывал пожарным по ночам.

А печь топить потом пришлось снова.

И еще один, самый трогательный случай. Мы в конце 80-х очень любили отдыхать в палатках на островах. Однажды, прибыв на остров Рикорда, Давид-Хан заявил, что купаться он не будет, а лучше займется обедом. Это нас обрадовало, и мы рванули на другую сторону, где в тот день были шикарные волны. Накупались, назагорались и вернулись к катеру, где Женя с капитаном нашего катера уже наловили и сварили трепангов. Это была такая восхитительная еда, что с тех пор я ничего вкуснее не ела!

Через много лет мы приехали во Владивосток из Москвы на очередную встречу, и Женя меня спросил: что бы ты хотела увидеть на столе? Женя, естественно, трепангов! Тут же заехали в «Океан», купили. Мороженых, конечно. Но скоблянка получилась замечательная!

В тот, последний, приезд Жени в Москву, когда мы, умирая со смеху, обмывали его новую злополучную квартиру, на столе у нас тоже были трепанги. Живительно - он помнил о моей слабости. Привез. Растрогал до слез.

Кто знал, что через полгода мы будем плакать уже о нем...

Андрей Островский

Женя Давид-Хан сидел аккурат напротив меня в кабинете № 8 в Доме Радио, где размещалась радиостанция «Тихий океан», и в пятницу после обеда, по обыкновению, недоуменно поднимал на меня глаза из-за машинки: «Молодой, ты что: забыл, где находится гастроном?». Я, конечно, все помнил, и обиды никакой не было и в помине, потому что статус самого молодого в редакции автоматически предполагал длину и быстроту ног. Заданному вопросу, как правило, предшествовало азартное заполнение Давид-Ханом пачки карточек спортлото; впрочем, этим занималась вся мужская часть редакции, ревниво наблюдая за успехами друг друга. Женя был азартен; мне кажется, он, будучи убежденным жизнелюбом, и жизнь свою прожил азартно...

 

А.А. Калинин

Коллега, начальник, товарищ

Памяти Евгения Николаевича Давид-Хана

(Вестник ДВО РАН. 2005. № 1)

Проводить в последний путь неожиданно ушедшего из жизни Евгения Николаевича Давид-Хана в солнечный сентябрьский день собралось много народа. Пришли из институтов и других учреждений Академгородка, приехали на личных или служебных машинах или электричкой, добирались пешком. Его кончина, как ни печален повод, свела вместе людей, которые знали друг друга в прежние, советские, времена по общей работе в разных газетах, на радио и телевидении - в первую, конечно, очередь, и в других организациях, которые, казалось бы, никаким образом к средствам массовой информации, как именуют поле нашей журналистской деятельности, не относятся. И объяснение этому заключено в биографии Евгения Николаевича. Ведь за 54 года, из которых лет 20 все же нужно отнять на вхождение в жизнь, он прошел интересную и очень своеобычную дорогу, которая привела его в конце концов на вершину трудового и творческого профессионализма.

Женя родился во Владивостоке 27 июня 1950 г. Он сам мне не рассказывал - другие растолковывали его сложную и редкую фамилию так: будто бы предки его служили при русском после в Персии Александре Сергеевиче Грибоедове, который, по сути, был сослан туда после долгого выяснения, какое отношение он мог иметь к восстанию офицеров-дворян на Сенатской площади Петербурга 14 декабря 1825 г. и Черниговского полка на Украине 29 декабря 1825 г. - 3 января 1826 г. Как известно, в результате заговора персидских и английских кругов в Тегеране А.С. Грибоедов был убит персидскими религиозными фанатиками, и произошел погром всего русского посольства. Кто успел и смог - избежал участи А.С. Грибоедова, перебравшись в среднеазиатские пределы русской империи или на христианский Кавказ. Среди спасшихся были якобы и далекие предки Евгения Николаевича, со временем приобретшие фамилию, как бы свидетельствующую об их разной в разные времена конфессиональной принадлежности...

В шестнадцать лет Евгений закончил восемь классов и в сентябре шестьдесят шестого года устроился учиться автослесарному делу в одном из грузовых автохозяйств Владивостока. Школьную программу продолжил осваивать в школе вечерней. В семнадцать лет вступил в комсомол. Автослесарному делу он обучился. Но ему, рассказывают, не совсем по душе было ковыряться под автомобилями да еще в холодных смотровых ямах. К тому же сам приморский город, кипевший тогда рыбацкой публикой и приезжавшими со всех концов СССР на путину студенческими отрядами и наполненный рассказами о длинном рубле и романтике еще вроде бы таких далеких Курил с их рыбацкой столицей островом Шикотаном, не говоря об открытом океане, не мог не позвать юношу на эти пути-дороги. С весны шестьдесят седьмого Евгений Давид-Хан более года работает электриком на судах «Красногорск» и «Баскунчак», прежде чем возвратиться все же к сухопутной работе электромонтером передвижной телевизионной станции. В шестьдесят девятом он получает аттестат о среднем образовании. И тут подоспело время службы в армии. Тогда от нее не уклонялись так, как ныне, поскольку отслужить положенный срок в Вооруженных Силах СССР для любого юноши считалось делом мужского достоинства: армию народ любил и уважал. Старшее поколение приморцев может вспомнить, какие содержательные выпуски для воинов-дальневосточников и тихоокеанцев звучали на волнах Приморского радио в программе «Слушай, воин, слушай, солдат!».

Солдат Евгений Давид-Хан проходил службу старшим писарем организационного отдела в одной из воинских частей.

Будучи уволенным в запас, Евгений становится слушателем подготовительного отделения Дальневосточного государственного университета и поступает на первый курс отделения журналистики в 1973 г. В студенческие же годы, как записано в его трудовой книжке, «три года 10 месяцев и 28 дней непрерывно» прослужил в органах внутренних дел Приморского крайисполкома, а именно пожарным.

Так что жизни наш коллега, затем начальник сотрудников редакции газеты «Дальневосточный ученый», а далее, до последнего дня своего, наш товарищ учился не только и не столько по учебникам.

После получения университетского диплома по специальности «журналистика» Евгений Николаевич более десяти лет работал в Приморском радиокомитете. Со многими сотрудниками этой организации он познакомился еще юношей, работая электромонтером радиотелецентра. В телерадиокомитете занимал должности редактора, старшего редактора, заведовал отделом. Передачи радио станции «Тихий океан», предназначавшиеся в первую очередь для советских рыбаков на всех широтах Мирового океана, в годы работы Евгения Николаевича слушались с большим вниманием и интересом и всеми сухопутными дальневосточниками.

Оттуда Евгений Николаевич пришел в Дальневосточный научный центр Академии наук СССР. Уже коммунистом. Это произошло в апреле 1988 г. Кто-то из наших читателей, видимо, еще помнит, что до этого времени с первого номера, а именно с 4 января 1974 г., газету «Дальневосточный ученый» вел пишущий эти строки. На эту должность в конце семьдесят третьего года сначала организовать, а потом и редактировать газету Приморский крайком КПСС пригласил меня. Еще ранее тот же крайком «выписал» меня из Москвы, где я заканчивал факультет журналистики МГУ, и я работал несколько первых лет в Спасске-Дальнем, а после Спасска более десяти лет в одной из лучших межрайонных газет Приморского края - «Восход», в городе Арсеньеве. Эта газета была дважды участником Выставки достижений народного хозяйства СССР. Пятеро ее сотрудников получили бронзовые медали ВДНХ, а меня еще наградили и дипломом Госкомиздата при Совете Министров РСФСР. Так что Евгений Николаевич пришел в «Дальневосточный ученый» не на пустое место и не в слабую газету. Конечно, могли возникнуть определенные трения между редактором отстраненным и редактором назначенным. Сегодня я могу, не кривя душой, сказать: ничего такого не было. Более чем за полтора года совместной работы между нами - редактором бывшим и новым - не было ни одной стычки. Никто из нас не давал для этого повода. Не было никакой неприязни. Потому что Евгения Николаевича прежде всего интересовали профессиональные способности его сотрудников, и он старался делать прежде всего содержательную газету, к тому же вдвое увеличившую свой объем и значительно - тираж. Содержательная сторона «Дальневосточного ученого» занимает меня и поныне. При Евгении Николаевиче по итогам ежегодного творческого конкурса «Пером публициста» Приморской журналистской организации была отмечена премией серия моих очерков, рядового журналиста «Дальневосточного ученого», посвященных выборам народных депутатов СССР.

В октябре 1989 г. наш коллега и редактор оставил стены редакции, которая тогда занимала вместе с управлением капитального строительства Дальневосточного отделения АН СССР цоколь девятиэтажки на улице Тигровой, на круче над Спортивной гаванью Амурского залива: Евгения Николаевича позвал к себе крайком КПСС заведовать сектором печати и телерадиовещания. И эта работа была Евгению Николаевичу по плечу. Меня огорчило одно: как можно бросать газету для ученой публики, передавая ее в руки тогда не дисциплинированного человека и идти в крайком КПСС?

Этот период в послужном списке Евгения Николаевича, думается, самый смутный и, конечно, не яркий, как и само то время, когда первые руководители страны под «басни о перестройке» в открытую громили весь Советский Союз и становой хребет прежде всего - Россию. К счастью, Евгений Николаевич выплыл из того дурманного словесного идеологического омута и достиг спасительного острова - он вернулся в Дальневосточное отделение Академии наук СССР. Евгений Николаевич был назначен в сентябре 1991 г. Президиумом нашего академического Отделения на должность директора-организатора научного издательства ДВО РАН, а с 5 декабря того же года и до 19 сентября 2004 г. - дня внезапной кончины в служебной командировке в Корейской Народно-Демократической Республике - был директором издательства «Дальнаука» ДВО РАН. Он заступил на эту должность, когда немало научных трудов дальневосточных ученых печаталось еще на ротапринтной технике.

Нельзя не упомянуть, что в период образования ДВНЦ усилиями академиков Авенира Аркадьевича Воронова, Алексея Викторовича Жирмунского, Андрея Ивановича Крушанова, издателей Михаила Филипповича Магуты, Галины Филипповны Низяевой, Раисы Лукьяновны Збродько был заложен фундамент для полнокровной издательской деятельности научного центра. В печатном цехе стояли офсетные машины «Ромайор-313», «Ксерокс-1000», свето- и термокопировальные аппараты. Обслуживали их опытные печатники, например, Нина Даниловна Борщ имела 20 лет стажа печатника, окончила Ленинградский полиграфический техникум и была Отличником полиграфии СССР. Редакционно-издательский отдел был укомплектован квалифицированным издательским персоналом. В 1975 г. было принято Постановление бюро Президиума АН СССР о централизации всего издательского дела. В 1976 г. был завершен переход на нормативы Госкомиздата СССР. В 1975 г. в ДВНЦ опубликовано 82 названия, в 1976 г. уже 140 названий до 500 тысяч листов-оттисков. В 1976 году РИО ДВНЦ посетили председатель РИСО АН СССР академик А.Л. Яншин и ученый секретарь РИСО Е.С. Лихтенштейн, они дали высокую оценку работе Редакционно-издательского отдела. В 1982 г. Президиум ДВНЦ направил ходатайство в ЦК КПСС об учреждении уставного научного издательства.

И вот здесь трудовой, руководящий и творческий опыт, приобретенный Евгением Николаевичем Давид-Ханом за четверть века, расцвел в полную силу. Евгений Николаевич по праву, и довольно скоро, вошел в число руководителей - лидеров своего дела, а уважение к нему знавших его людей, их оценка деловых и человеческих качеств, его таланта возросли необычайно высоко. И даже когда между собой в каком-то разговоре, вызванном частным поводом, переходили на личность Евгения Николаевича, вывод делался один: ну у этого начальника плохо работать не будешь. Он знает свое дело и от своего не отступит. В конце концов он прав -его начальственная суровость ведь только ради пользы дела. Побольше бы таких руководителей.

И то, что Президиум Дальневосточного отделения Академии наук ходатайствовал перед правительством РФ отметить заслуги издателя Евгения Николаевича Давид-Хана государственной наградой, и он эту награду успел получить, свидетельствует, что руководство Отделения высоко ценило работу Евгения Николаевича, как и все ученые, чьи труды были напечатаны Дальнаукой. «Е.Н. Давид-Хан – основатель и бессменный директор издательства «Дальнаука», обеспечивающего широкомасштабную публикацию научных работ, и в первую очередь 35 институтов Дальневосточного отделения Российской академии наук, - говорилось в представлении на Евгения Николаевича чиновникам по наградам РФ. - На всех этапах становления и развития издательства Давид-Хан Е.Н. добивался высокой стабильности и продуктивности работы. Благодаря его усилиям издательство выросло в предприятие с полноценной полиграфической базой, способное выполнить полный цикл современной полиграфии. Услугами Дальнауки пользуется значительное число предприятий и организаций Приморского края. Ныне издательство бесспорно занимает ведущее положение в книгоиздании Дальнего Востока, имеет высокий рейтинг среди академических издательств нашей страны. Постоянное внимание Давид-Хана Е.Н. к качеству художественного и технического оформления выдвинуло Дальнауку в число приоритетных издательств Дальнего Востока и обеспечивает ему конкурентоспособность».

Личной заслугой Евгения Николаевича руководство Отделения считает ежегодное наращивание выпуска научных публикаций. Несмотря на сложности выпуска и реализации специфической научной литературы, число изданных монографий за последние пять лет выросло более чем наполовину, объем учетно-издательских листов увеличился в два раза».

Успешная финансово-хозяйственная деятельность издательства - это тоже заслуга Евгения Николаевича. Он грамотно строил отношения со сторонними организациями, включая и зарубежные. В конце 1990-х годов Е.Н. Давид-Хану удалось обновить полиграфическую базу издательства. По его инициативе были заключены выгодные договора на поставку импортной техники. Техническое переоснащение «Дальнауки» позволило практически отказаться от услуг центральных издательств, даже издательства «Наука». А наше издательство получило признание отечественных и зарубежных издателей. Оно неоднократно становилось одним из лидеров российского книгоиздания, о чем сообщал журнал «Книжный бизнес». Оно получило диплом Московского книжного салона «Деловая книга», специальную премию журнала «Новая книга». На Дальневосточной книжной выставке-ярмарке «Печатный двор» книги, изданные «Дальнаукой», неизменно отмечаются за их издательскую культуру, высокий уровень художественного оформления и полиграфического исполнения. Коллектив высококвалифицированных специалистов, обеспечивающий эффективное взаимодействие структурных подразделений издательства, - также заслуга Евгения Николаевича. Его книгоиздательская деятельность внесла значительный вклад в укрепление научного потенциала Дальнего Востока России.

Исполняющий обязанности председателя комитета по культурным связям с заграницей Корейской Народно-Демократической Республики, председатель организационного комитета Пхеньянской международной ярмарки научно-технической литературы Мун Чхвэ Чхор говорит: «За эти два года, когда Евгений Николаевич Давид-Хан познакомился с нашей страной, он как крупный специалист в журналистике и полиграфии на Дальнем Востоке отдал свои искренние усилия успешному проведению Пхеньянской международной ярмарки научно-технической литературы. Он по-человечески искренне любил Корею и корейский народ, внося свой вклад в развитие дружественных отношений между корейским и российским народами. Мы любили его за это, мы скорбим, и мы будем помнить его как нашего друга».

Евгений Николаевич Давид-Хан был нашим коллегой-журналистом, начальником - нашим редактором и нашим товарищем более 15 лет, если только вести отсчет от времени прихода его на работу в наше академическое Отделение. Коллегой талантливым, редактором требовательным и справедливым, товарищем добрым и милосердным.

Мир его праху, и долгая о нем память.