ЕСЛИ БЫ ВНОВЬ ПОВТОРИТЬ ТЫСЯЧИ ВСТРЕЧ

Радиокомитет, год 1938.

Июнь 1938 выдался жарким и душным. В один из таких дней я с товарищем пришел в небольшое двухэтажное здание на улице Первого Мая. «Радиокомитет» значилось на вывеске у вхо­да.

Вот уже несколько дней по радио звучало объявление:

«Требуются дикторы».

А что, если попробовать? - пришла неожиданная мысль. Было здесь и определенное любопытство - а что это такое «диктор»?

И вот уже дрожащей рукой я включаю указанный мне рыча­жок на пульте и читаю какую-то статью. Следом за мной чи­тает мой товарищ.

В небольшом кабинете председатель комитета Михаил Федо­рович Залевский объявляет нам:

Вы (он указывает на меня) для работы диктором годитесь.

Вы (указующий перст в сторону моего товарища) шепеля­вите. Следовательно, диктора из вас не получится.

Через несколько дней в отделе кадров в новенькой трудо­вой книжке (первой и последней) мне пишут: «8 июня 1938 года. Принят на работу диктором».

С тех пор прошло сорок два года. Мне же отлично помнит­ся день первого выхода на работу. Дали мне тогда читать объявления. Большего пока доверить ничего не могли. И пра­вильно!

В один из дней я объявил на весь край:

«Тюленевые занавесы» вместо тюлевых, пригласил радиослушателей  «набивать матрацы морской водой» вместо травы. Летом 1980 года в троллейбусе ко мне обратилась пожилая пара:

- Вы Громов?

- Да...

- А ведь мы помним вас. В 1938 году вы начали работать дик­тором. Помните, вы сказали – «тюленевые занавески»?

Так моя первая ошибка в эфире возвратилась ко мне через 41 год.

Что представлял из себя в то время Радиокомитет? В общем-то это была солидная «фирма». Были в нем свои певцы. Был хор, оркестр народных инструментов, симфонический оркестр. Были филиалы радиокомитета - в Уссурийске и Лесозаводске. Филиалы тоже имели своих дикторов, певцов, хор, и это вещание было свое, отдельное. Во Владивостоке Радиокомитет имел свою ве­щательную аппаратную студию. В студии стоял самодельный сто­лик с тремя дисками и адаптером (головкой для проигрывания пластинок). Программ концертов не было. Было только название - «Концерт скрипичной музыки», «танцевальной музыки» и так далее.

Выпускающая приносила стопу пластинок, диктор, читая на пластинке название, объявлял музыкальный номер. Расшифровка программ появилась позднее, в 1939 году. Шли по радио обзоры газет, лекции, музыкальные композиции (стихи, песни), утрен­няя гимнастика - её вел Семен Тертышный, играл пианист Костя Мойлов.

Еще не было у нас шоринофона. Но вскоре появились тонблоки. Что это такое? Звук, записанный на обычную кинопленку без изображения. Кинопост без проектора, только со звуковой голов­кой. Вот и всё. Но какую революцию в вещании произвели эти первые звукозаписи! Москва стала присылать концерты, оперы, спектакли, комплекс гимнастики. Появились первые проводные трансляции из других городов.

Первым вышел в эфир Артем. «Говорит Артем!» - эти слова произвели фурор среди слушателей. А слушали тогда радио от­менно.

Знакомые встречали и спрашивали:

- Что, вот так из Артема и говорили?

- Да, конечно из Артема.

- Ну, надо же!

Всё было новым, все было впервые, все было молодым. И ко­митет был молодым. Средний возраст работников был меньше трид­цати лет.

 

Информационная служба.

Передаем «Краевые известия». Эти слова звучали в эфире с 1935 года. Редакцию возглавлял комсорг радиокомитета, редактор краевых известии Толя Вахов (в будущем известный Приморский писатель). Корреспондентом была Наташа Асеева. Работал в из­вестиях и Леонид Субботенко, Ничипцрович, Хальченко (в буду­щем один из заместителей Генерального прокурора СССР).  Люди энергичные, энтузиасты.

Мне часто приходилось читать известия и я хорошо помню их содержание. Промышленности большой и разнообразной тогда в Приморье не было. Часто передавались информации с Дальзавода, завода «Металлист», артели «Кунгас», рыбных причалов. Шли годы первых пятилеток, и известия широко освещали ход социалистического соревнования. Приходили к микрофону первые выступаю­щие - рабочие, в основном Владивостока, учителя, врачи.

Записей пока не было, да и записывать было не на чем. Появ­ление радиорепортажа можно датировать 1938 годом. Родоначальником его стал Анатолий Вахов. Это он организовал первый репортаж с борта подводной лодки, стоявшей у пирса. Техником был Владимир Куделя (он и сейчас трудится в РТЦ. Затем был репор­таж (автор также Вахов) из близлежащей МТС.

Стали входить в практику трансляции с места проведения ми­тингов, концертов из театров. Самой интересной стала трансля­ция с вокзальной площади митинга по поводу прилета знаменитого летчика Кокинаки на Дальний Восток.

Сотрудники редакции информации проявляли максимум творчес­кой выдумки, порой мужества. Ограниченность технических средств им не мешала.

В августе 1938 года была сделана первая внестудийная за­пись на шоринофон с передовой на Хасане. Осуществил её тех­ник Малышев, редактора я не помню. Были записаны голоса крас­ноармейцев и командиров, запись была отослана в Москву.

Как её сделали? Шоринофон (довольно громоздкое сооружение) был доставлен к Хасану на грузовой машине₀ По тем временам эта организация звукозаписи была чрезвычайно сложной. Так что на заре свой деятельности редакция информации была, пожалуй, самой боевой.

Началась война и 23 июня 1941 года по радио прозвучала трансляция митинга владивостокцев. Регулярно выходили в эфир выпуски краевых известий. Радио держало приморцев в курсе всех событии между народной и внутренней жизни, хотя условия работы службы информации в годы войны были тяжелыми. Многие из сот­рудников радио ушли на фронт. Далеко от Владивостока находил­ся и я. Посылка, полученная мною от работников радио в сара­товском госпитале, напомнила мне родной радиокомитет, близких мне людей.

Впоследствии, когда я вернулся снова на работу, дикторы           рассказали, как любовно собиралась эта по­сылка. Я и сейчас безмерно благодарен моим товарищам, поддержавшим меня в тяжелый для меня час (я был контужен и полностью парализован).

Кончилась война. Я снова диктор. Но уже неудержимо тянет в редакцию «Последних известий».  Делаю первые попытки написать информацию, вроде получается.

Что представлял собой Радиокомитет 45-50-х годов? Преж­де всего, он стал одним из крупнейших в Советском Союзе. Ежед­невное вещание составляло 13 часов 30 минут, из них местное - десять часов. В крае работали 25 районных и городских радиостан­ций. Все они в основном давали материал для редакции информа­ции.

В аппаратной радио появился магнитофон. Был он достаточно тяжел (семьдесят килограммов) и предназначался для студийной записи. Любопытно, что магнитофон этот был получен из Берлин­ского дома звукозаписи. Оттуда же был получен и тонфоль, ап­парат для записи на пленки.

Вот тогда-то и зазвучали голоса приморцев в эфире и в вы­пусках последних известий.

Быстро оценил значение исторических записей молодой тогда начальник музея КТОФ Борис Александрович Сушков. Он и звукооператор тонфоля Андрей Бурдюк сделали десятки записей интересных людей Приморья - соратников С.Лазо, ученика Попова, командующего партизанской флотилией и так далее. В последующем все эти уникальные записи забрал в свой архив Б.А.Сушков, и, видимо_, настало время реставрировать их, сделав достоянием всех радиослушателей края.

В 45-50-х годах радиокомитет имел редакции политического вещания, последних известий, литературно-драматического веща­ния, детского, музыкального, для воинов, молодежи, крупный симфонический оркестр и народных инструментов, хор, ансамбль песни, певцов и инструменталистов.

Ежегодно - 400 политических передач, 60 литературно-драматических, 56 передач для детей, 400 концертов выходило в эфир. По статистики 1949 года перед микрофоном последних известий и других общественно-политических передач выступило около 900 человек. Это были знатные люди края, стахановцы, работни­ки науки, руководители предприятии и учреждений.

В 1948 году комитет получил новую технику – магнитофон МАГ-2 а. Он состоял из вспомогательного оборудования весом 15 кг, самого  звукозаписы­вающего устройства - 50 кг, выпрямителя - 10 кг. Управление аппаратом, надо отдать должное, было не очень сложным. Может быть, поэтому  я и редактор Георгии Малахов решились без техни­ка (он опознал  на поезд)  поехать на первый репортаж.

 

Первый выездной репортаж,

Была ранняя весна 1948 года. Репортаж Георгий Малахов до­говорился вести с аэродрома метеослужбы. Почему был принят такой сложный вариант, сейчас трудно сказать. Во всяком случае? на поезде, а потом пешком мы добрались до аэродрома. Сначала все было хорошо. Бабины крутились, стрелка индикатора записи колебалась... А затем пропал звук... Бабины стали крутиться в другую сторону, сбрасывая пленку... Промучились мы часа два- три. Наконец, употребив несколько крепких выражений, мы доби­лись того, что аппарат заработал, правда, без воспроизведения. За­писав «втемную” наш репортаж, мы двинулись в обратный путь.

Ко всем нашим мучениям добавилось, что у Жоры Малахова от­стали подошвы сапог. Пришлось сесть на обочину дороги и ре­монтироваться. Добрались мы до студии, поставили в редакции аппарат и решили попробовать, что же там мы записали. Звук наладили. Собралась большая группа желающих послушать. Вклю­чаем кнопку и... сочные мужские голоса (наши!), прежде всего, выразили свое отношение к этой технике и в довольно крепких выражениях. Магнитофон записал всё! Затем зазвучали голоса летчиков. После этого мы с записывающей аппаратурой стали об­ращаться осторожней.

К первым прямым репортажам надо отнести и репортаж, который я бы озаглавил: «Репортаж с высоты 300 метров». Кстати, этот репортаж так и не был больше повторен. А жаль! Дело было так.

Близился Первомай 1948 года. Чтобы такое сделать, чтобы первомайский репорт аж был интересным?! Этой мыслью мы заболе­ли задолго до мая.

Идея пришла в голову Константину Селезневу, заместителю председателя радиокомитета: надо попытаться корреспонденту во время первомайской демонстрации провести репортаж с самолета, рассказать, что он видит с высоты 300 метров.

Осуществить идею взялся редактор последних известий Борис Нечипорович.

Разработали схему: радиостанция передающая - на самолете, прием на земле, подача на аппаратную вещания, затем в эфир.

Самолет, помнится, был предоставлен У-2.

Настало утро Первомая. День выдался чудесный. Наступило время включения нашего необычного репортажа. Точно по графику показался самолет. Шел он на высоте не более трехсот метров. Включен эфир. И в динамиках на улицах, где шли колонны демонстрантов, зазвучал голос Бориса Нечипоровича:

- Внимание! Говорит Владивосток! Товарищи! С борта самолета я вижу, в каком праздничном убранстве наш Владивосток!

Все, естественно, подняли головы. Реакция демонстрантов была потрясающа. Люди махали руками, размахивали флагами. Они верили: Да! Репортер говорит с ними! Это был потрясающий кон­такт радиослушателей и репортера!

Репортаж длился около 10 минут. Самолет скрылся за горизон­том, а мы не могли прийти в себя от волнения,

С тех пор мы старались в каждый праздничный репортаж вклю­чить такие «гвоздики». К сожалению, эта традиция сейчас утеря­на, а жаль!

Шли годы. Совершенствовалась репортажная техника. Мы полу чили звукозаписывающий аппарат «Днепр». Вес его был всего око­ло 25 килограммов! И его уже можно было носить одному челове­ку, что мы и делали часто, ибо была в Радиокомитете всего лишь одна машина - полуторка.

Затем мы получили индивидуальный, маленький, весом не более 5 килограммов «Днепр-2»_. Аппарат производил запись в течение 5 минут, кассеты вращались пружиной. Надо было (как патефон) ручкой завести пружину и производить запись. Но была в этом аппарате одна каверзная особенность. Бывало, что пружина лома­лась, и тогда аппарат разлетался в клочки. Так произошло на записи у Сергея Левина. На глазах у изумленной публики он вел репортаж с соревнований пожарных, раздался «тихий» взрыв, и наш Сережа остался только с ручкой от аппарата.

А затем - о радость! - появились «Репортеры - 2,3» - удобные легкие, позже «Репортеры-5,6». Расширились рамки информации, чаще зазвучали голоса приморцев, репортажи. Редакция обзавелась в 1948 году собственной программной передачей - радиожур­налом «Советское Приморье». Его первыми репортерами стали Г,Громов и Б.Иванов.

Радиожурнал «Советское Приморье» и «Пионерскую зорьку» мож­но считать самыми «пожилыми» радиопередачами, а краевые известия можно отнести к аборигенам нашего радио.

Меня иногда спрашивают, что еще сохранилось с давних вре­мен на радио? Как ни странно, два телефонных номера – «Послед­них известий» и выпуска.

Но не сохранилась звукозаписывающая аппаратура, выкинуты на свалку шоринофон, тонфоль и «МАГ-2А», «Днепры», первые «Репортеры». Не сохранились микрофоны тех времен - неуклюжие, в         оболочке, угольные или, казавшиеся нам шедевром техники, -  конденсаторные.

А черные тарелки «Рекорда» военных лет? Не думали мы о том, что все это будет интересно следующим поколениям. Сейчас всё это могло занять свое достойное место на исторической выставке.

Уйдет в прошлое и нынешняя аппаратура, уйдет, как уходят интересные люди. Но нам трудно переступить барьер «Зачем это?» Пора, пока не поздно, начать сохранять историю. Будущие поколения скажут за это спасибо.

 

Запись на пленку.

Магнитофон, запись на пленку - все это, прежде всего, ста­ло использоваться для информации. Но мне хотелось бы рассказать о настоящем цехе, связанном с записью.

Сейчас эти слова очень часто можно слышать по радио...

«Слушайте оперу Чайковского «Пиковая дама» - запись на пленке... Передаем репортаж нашего корреспондента, записанным на пленку…»  Давно исчезли из обихода радиоработников слова «грам­запись», «шоринофон», что были на заре механического фиксирования звуков. Привычным стало другое - «записано на пленку». Сейчас при студии Приморского радио собрана богатейшая на Дальнем Востоке библиотека звуков - магнитофонных записей, фонотека.

На стеллажах под номерами лежат картонные коробки с плен­кой. Самой ценной является здесь запись голоса Владимира Ильича Ленина. История записи некоторых речей вождя революции на граммофонные пластинки известна. Но несовершенная техника то­го времени не позволила чисто записать речь. В послевоенные годы группа инженеров Института звукозаписи разработала ме­тод очищения записи на грампластинке от посторонних шумов. Получившие как бы вторую жизнь речи В.И. Ленина, переписанные на магнитофонную ленту, звучат чисто и ясно. В фонотеке При­морского радио хранятся записи речей Ильича: «Обращение к Красной Армии», «О крестьянах-середняках», «Что такое совет­ская власть» и другие.

Пятнадцать тысяч наименований насчитывается в фонотеке только музыкальных записей. Среди них - оперы советских и иностранных композиторов, выступления знаменитых оркестровых коллективов, лучших эстрадных авторов, многочисленных хоров, уникальные записи Шаляпина, Собинова, Неждановой и многих других.

Но этим не ограничивается музыкальный фонд... Каждый день на дверях студии загорается надпись: «Тише! Микрофон вклю­чен!» Музыкальная редакция Приморского радио ведет запись местных коллективов самодеятельности, хоров, наиболее инте­ресных гастрольных бригад. Записаны на пленку лучшие спектакли театра имени Горького, Уссурийского и других.

Местные записи на пленку делятся на записи разового поль­зования и записи так называемые «фондовые». Фондовые хранить­ся в фонотеке. Разовые, к которым относятся записи репорта­жа и других передач, после прохождения в эфир размагничиваются...

Интересна инициатива работников Приморского радио. У них возникла мысль вести своеобразную звуковую летопись жизни нашего Приморья. Пройдут годы, а магнитофонная лента сох­ранит для будущих поколений приморцев выступления первых членов бригад коммунистического труда, первых строителей Владивостока, шум экскаваторов, начинающих рыть котлованы в районе новых жилых массивов. Так репортаж о начале строи­тельства нового жилого комплекса на улице Спортивной уже стал историей. Большой интерес представляют записи старожилов Владивостока, партизан, героев гражданской войны в Приморье... Так  магнитофонная лента помогает составить звуковую летопись жизни, труда и быта приморцев.

Большое место в фондах фонотеки занимают различные шумы. Они необходимы для оформления радиопостановок, спектаклей.

Но не все они имитируются в студии. Много лет корреспонденты Приморского радио, выезжая на места событий, по пути, так сказать, записывали и записывают различные шумы. Так были зафиксированы шумы работы различной сельскохозяйственной техники на полях, рокот бушующего моря, шум дождя, вой вет­ра, крики чаек на море, крик орла и многое другое...

На коробке написано: «Пение птиц на границе». Вот какая курьезная история произошла с корреспондентом радио, запи­савшим эту пленку. Шла запись репортажа о жизни далекой таежной заставы. Когда все беседы были записаны, выяснилось, что лучший боец заставы находится в дозоре на самой грани­це. Было решено пойти с сопровождающим и там, на «рабочем месте», записать беседу.

Беседа получилась удачно. Можно было бы и вернуться об­ратно, но корреспондента поразило обилие птиц и их пение (дело было летом).

- А что же тут удивительного, - сказали пограничники. Это место непуганых птиц. Они совсем не боятся человека.

И корреспондент записал пение птиц. На заставе обнаружи­лось, что по пути где-то в тайге кассета выпала из аппарата. Было очень жаль, но что поделаешь. Разве можно найти в густой траве маленький ролик пленки?

- Не огорчайтесь, - успокоили пограничники корреспондента. Задержитесь на десять-пятнадцать минут. Может быть_, мы поправим дело.

Через пятнадцать минут запыхавшийся пограничник вручил растерявшемуся корреспонденту кассету.

-  Это наш лучший следопыт, - ответил за бойца начальник заставы. Он иголку бы нашел в стоге сена. А затем добавил:

- Пусть приморцы послушают, как поют у нас птицы на границе.

И желание пограничников было удовлетворено. В конце ре­портажа звучало пение непуганых птиц на границе и корот­кая история этой записи.

В 50-е годы среди прочих редакций редакция «Последних известий» не являлась главной. Служба информации делала свои первые шаги. Она не была главной на радио в те годы, о которых идет речь.  Да и интерес у радиослушателей к известиям радио был небольшой - главные новости приносила газета. Главной роль информационной службы стала в годы Великой Отечественной войны. Как тогда слушали известия! Как слушали информационный вы­пуск «Письма с фронта»!

Радиокомитет расширялся,и все больше вырастала роль ин­формационной службы.

Я же уходил на телевидение, ибо в 1958 году было уже бо­лее десяти тысяч телевизоров, и экраны их манили своими по­ка неизвестными возможностями. Казалось, что приходят конец радио. Хотя, как мы убедились, этого не произошло. И не прои­зойдет.

Георгий Исаевич Громов,
1980 г.