Дом радио

Это странно, конечно, объясняться в любви к Дому… Ладно, это не любовь, это такое странное чувство теплой благодарной привязанности… А сейчас еще и боли от того, что с Домом произошло.

Мама в нем работала, будучи секретарем Приморского отделения Союза журналистов СССР. Председателем отделения был Семен Владимирович Юрченко – глава телерадиокомитета. Где найти место секретарю отделения? Конечно, рядом где-то, и маме поставили стол в библиотеке.

 Библиотекарю (Вот как избирательна память! Имя не помню, но что женщина была супругой председателя краевого Народного контроля, в голове застряло) в те годы было вменено в обязанность быть «отделом писем». Именно она читала все письма, приходящие от радиослушателей и телезрителей, и разносила их по редакциям. Так вот вскрывала-то письма я, помогала, аккуратно ножничками отрезая сбоку конверта узенькую полосочку, чтобы не повредить само письмо. Надо же было чем-то занять ребенка, маявшегося полдня у мамы на работе после школы...

В библиотеке стояли высокие (до потолка) и широкие стеллажи. Потом, спустя годы, я поняла, сколько поддатых журналистов отоспалось на подшивках «Правды» за последним из них, и сколько много чего другого скрыли эти огромные книжные полки…

Первоклассницей я поднималась к Дому радио по улице Уборевича из школы №1 и переходила жуткий сейчас перекресток Уборевича – Суханова по диагонали. Я ничего не нарушала, от скверика имени Суханова там даже лестница была к этому перекрестку: ходи - не хочу, машин–то было…

С последней лестницы перед входом в Дом Радио, сбоку от которой наличествовал общественный туалет, никогда, однако, не работавший по своему прямому назначению, я всегда смотрела на лозунг на Доме «Народ и партия – едины». И хохотала!  В слове «едины» от средней палочки буквы «е» вниз вырастала сосулька – выходила «б», а перекладинку в букве «д» снизу не видно, получались «блины». Вряд ли мне в те годы было свойственно диссиденство, но эти «блины» вызывали во мне большое веселье.

Всю начальную школу во второй половине дня я шарахалась по коридорам Дома радио, которые в те времена (1968 – 1971г.г.!) были все в ковровых дорожках. Как же! Дом Радио, ничья поступь не должна мешать записям передач. Интереснее всего было проникнуть в Большую студию - такую мощную, такую красивую и загадочную, особенно если ты там один. Иногда забывали ее закрывать что ли... И потренькать на черном рояле. И повернуть на 180 градусов все пюпитры - в студии репетировал симфонический оркестр - да, это тоже я!

Кстати, не все горожане знают, что Дом построен буквой «П», там есть обращенный к сопке маленький внутренний дворик, но выход в него только один из Большой студии, и лишь раз я видела отдыхавших в нем артистов оркестра. Облазила этажи здания вдоль и поперек, не любила только последний четвертый: там очень много кабинетов и всего одна студия.

В Доме радио был холл с колоннами (в те-то годы!), в нем стояли два круглых темного дерева полированных стола. Помню, меня поражала толщина этого лака. То есть не просто лакированные столы, а залитые лаком! Благодаря этим столам я закончила школу, все уроки с 1 по 4 классы – были сделаны за ними. За ними же меня обнаружила режиссер детских передач Элеонора Георгиевна Репина, которой для «Приморского пионера» нужны были детские голоса. И я была одной из ведущих этой передачи. Ну как ведущих… Все усилия у второ- третьеклассницы уходили на то, чтобы прочитать пионерские новости перед микрофоном не по слогам, а слитно.

До сих пор помню свой конфуз, нужно было сказать: «Передачу вели…» Я и сказала: «Передачу вели актеры Эдурак (вместо Эдуард) Прокопцев…» А он рядом сидит. Ну оговорилось дите!

Потом я вернулась в этот Дом после МГУ. Грозный начальник краевого комитета по РВ и ТВ Валентин Ткачев по маминой просьбе сделал мне вызов на работу. Тогда ж еще распределение в вузах было. Мне грозила Элиста. Единственное условие у Валентина Александровича было не просить квартиру как молодой специалист.  Пришлось обещать.

И я встретилась с теми самыми столами! Дождались меня! Где они сейчас? Если их никто не спионерил на дачу, должны быть живы, крепкие очень были. Я бы их забрала.

Потом были «Последние новости» (в детстве всегда недоумевала, почему «последние», больше не будет что ли?), «Владивосток и владивостокцы», «В час обеденного перерыва». Потом – подъем в 4 утра, чтобы в 6.00 уже сидеть перед микрофоном в утренней программе «Приморье: новости, факты, комментарии», затем перестроечный «Эфир-105»… 

Потом я в этом Доме горела. Пожар устроил, по иронии профессии, инженер по технике безопасности: кипятильник из розетки не вынул. Из задымленного четвертого этажа я спускалась по подставленной пожарными лестнице, сверкая тылом, на радость и под гогот вываливших из соседней общаги студентов поглазеть на пожар.

Потом я в этом Доме еще долго околачивалась, бегая из здания телевидения, где был офис ВГТРК, по построенному между зданиями переходу: к радийным подружкам, да и офисы друзей НТВэшников и ОРТэшников в те годы тоже пригрел Дом. Потом я вернулась в него уже как сотрудник газеты. Просто, когда начальники спросили, где делать офис «Российской газеты», я сказала, конечно, в Доме радио (который к тому времени уже сдавал помещения в аренду) родное ж место.

Расстались мы с Домом радио в 2013 году, и, как мне теперь кажется, сразу вся последующая профессиональная жизнь пошла под откос. До этого хранил меня этот Дом. Он меня практически вынянчил, вырастил, научил кое-чему в профессии. С 1968 – по 2013-й годы с небольшими перерывами – это все-таки срок! Порой мысленно хожу по Дому. До сих пор помню, в какой студии какую передачу собирали. Помню этот чудный скрип уплотнителей, закрывающихся тяжеленных студийных дверей: ч-ч-ч-мок! И тишина! Ты один на один с микрофоном, а слышат тебя тысячи…! Cейчас я понимаю, что становление человека – это не разговоры о воспитании. Это атмосфера, созданная личностями – Александром Копейкой, Виталием Солдатовым, Борисом Кожиновым, Георгием Громовым, Людмилой Васильевой (не путать с профессором Васильевой) и Светланой Оноприенко – эти две дамы делали популярную передачу «В час обеденного перерыва», Александром Брюхановым, режиссерами Натальей Нестреляевой и суматошной, и очень доброй Раисой Николаевой, звукооператорами, с которыми дружу до сих пор, отменным профессионалом Михаилом Вознесенским – у него я научилась за 50 секунд в сюжете для «Вестей» объяснять проблему. Извините, кого не назвала, я вас помню.

До сих пор все, встреченные в Доме радио, - друзья.

Что сейчас в моем родном Доме? Мимо езжу, зайти боюсь. Знаю, что ужас, но видеть не хочу.

P.S. Нас – радиодетей – в Доме вырос не один десяток. Да, шумели, мешали работать, но никто ж слова злого не сказал. Хотя было за что. Вот дочка А. Копейки Инна и сын Раисы Николаевой Вова, ныне известный всему краю меценат, даже костер на нулевом этаже разводили, чуть фонотеку не сожгли. Но это, как говорится, совсем другая история.

7 мая 2022 года

Светлана Шпилько – редактор радиопрограмм для детей:

- Действительно, в Доме радио было что- то... магическое, таинственное... меня туда привела Татьяна Залевская в детскую редакцию в 1973 (я после своей английской школы не прошла на востфак), работала в ДВПИ машинисткой... и, когда попала в Дом радио, то поняла, что вот оно- то, что мне интересно! И все! Растворилась в этом. Потом ДВГУ и.., дом радио! Любовь на всю жизнь! На работу шла как на праздник... и то, что с ним произошло, очень печалит... как я тебя понимаю...

Валентина Воронова – тележурналист:

- Тоже долго тосковала. По запаху монтажных, по тяжелым дверям в студии, по великолепным панорамам, что открывались с четвёртого этажа. Даже по пупырышкам покраски стен: помните, девочки: то колготками зацепишься, то на платье затяжку сделаешь. И ещё фикус мой любимый. Все хотела выпросить его у начальства. Но Женя Давид-Хан, говорят, подарил его Тане Веретенниковой, украв мою мечту. И ещё помню виртуозные выпивки мужиков-информационников: прям с утра. Но передачи сдавали. .... Несколько лет назад Женя Оленев провёл меня по студийным коридорам, монтажной, по кабинетам и студии. Все чужое, незнакомое. Только расписание висит на прежнем месте и в каком-то закоулке нашла остаток «нашего» линолеума. Такой, знаете, желтенький, коричневыми ромбиками. Про передачи рассказывать долго...

Евгения Голубева – корреспондент информационной телепрограммы «Местное время»:

- Оля, шла за тобой по всем коридорам-студиям-переходам. Попала впервые в Дом радио на практику к А. Копейке, а потом - такой интересный пласт ТВ жизни. Нам хорошо, что есть эти воспоминания.

Тамара Ясенкова – журналист, радиостанции «Тихий океан»:

- Ох, Олечка, как душа-то отозвалась на твоё признание в любви к радио и нашему Дому его имени! Я впервые побывала на Уборевича, 20а на экскурсии для студентов. Нам показали Дом радио и затем - ещё старое здание телевидения. (Новое строилось уже при мне, и мы бывали там на субботниках). Зав. кафедрой журналистики Г.Э. Левчук внушал нам, что ДВГУ призван готовить кадры для районной прессы. Но, попав единожды в Дом радио, я пропала навсегда. Сначала была практика в редакции информации под руководством легендарного Георгия Исаевича Громова. Затем, на пятом курсе, работа здесь же в штате (вот свезло-то!) и написание практического диплома, на защиту которого неожиданно приехал его руководитель - САМ Семён Владимирович Юрченко, председатель телерадиокомитета и ещё одна легендарная, яркая и неординарная личность. Помню, по-доброму ворчал на меня: «Всё-то вам, молодым, нужно разом: и учиться, и работать, и замуж, и детей рожать». Свою старшую дочь я родила вскоре после защиты диплома. Накануне этого события в отделе кадров Г. Пименова попросила меня написать заявление об увольнении по собственному желанию: «Ну кто пойдёт на «декретную» ставку? А ты вернёшься и тебя опять возьмут на работу». И я, дурочка, согласилась, отказавшись таким образом от материальной помощи государства. Это, наверное, была моя всепрощающая любовь к Дому радио. Куда я, конечно, вернулась. Но не сразу, так как моё место было, естественно, занято. Зато, отработав почти год в редакции информации телевидения (прекрасная тоже школа), я попала не куда-нибудь, а в редакцию радиостанции «Тихий океан», которая как раз переходила на ежедневное вещание.

Более четверти века ходила-бегала-летала я по коридорам любимого и родного Дома радио. Здесь бегали мои дети. Настя, старшая, порой за ручку с Вовой, сыном режиссёра Раисы Николаевой. Младшая - с дочками Натальи Орловой и Лены Песчаницкой. В большой студии Дома радио была я Снегурочкой, раздававшей детям сотрудников подарки.

И пожар тот я тоже помню. Нас эвакуировали вместе со старшей дочкой, которая была в тот день со мной на работе. А вечером у меня случился первый гипертонический криз - очень я за неё тогда переволновалась. Потом я привела Настю к нам в Дом радио работать (а куда же ещё?)

Уже не звучали в эфире позывные радиостанции «Тихий океан», закончилась советская эпоха, а Дом радио всё не отпускал меня, как бы говоря: «Это - лучшие годы твоей жизни». Трудно поверить, что все закончилось навсегда,