Биография:

Звонок от подруги-однокурсницы прозвучал, словно команда с режиссерского пульта - неожиданно, но вовремя.

- Завтра веду тебя к Кучумову!

- К кому?

- Маша, таких людей надо знать. Это главный режиссер Приморского телевидения, я с ним поговорила, Борис Валентинович ждет тебя на собеседование.

- И что ты ему сказала?

- Что такие, как ты, нужны телевидению...

Яркая и шустрая подруга Ксюша,Оксана Черкавская, к тому времени уже работала помощником режиссёра на легендарном «Дальтелефильме», который располагался по соседству с главным ТВ края, была частой гостьей и участницей съёмочного процесса в студиях ТГТРК «Владивосток» (так именовался когда-то ПТР), а стало быть, авторитетом, спорить я не стала. В конце концов, мой отец - военный летчик и журналист, когда-то от телевизионной карьеры отказался. Может быть, это знак. И я пошла на собеседование.

... Уже сейчас, спустя годы, понимаю, какой символичной была эта встреча с Борисом Кучумовым. Я заплутала в неприветливых и суетливых коридорах, едва не угодила под тяжелый Betacam седовласого оператора, и готова была удрать из телевизионного чистилища, когда в проёме коридорной двери появился главреж.

Борис Валентинович явно отличался от киношного образа покорителя сердец, но нимб над его головой я увидела явственно; то ли от того, что перенервничала, то ли из-за солнца, которое лилось сквозь широкое окно и бегущей строкой запускало титр «Небожитель». В дальнейшем, во время записи программ, когда я или коллеги-телевизионщики браковали, запаздывали с реакцией на команды-реплики Бориса Валентиновича, и в аппаратной и монтажных расплёскивался его гнев, я вспоминала, как по-отечески опекал-баловал он меня и всех своих подопечных и... переставала реветь, иначе можно было пропустить бесценные наставления. Как же они пригодятся мне позже, и в профессии и в жизни...

- Да она прирождённый журналист и редактор, зачем её в режиссеры тянуть?

В «чувство» меня привела супруга Бориса Валентиновича, худрук «приморских небожителей» Роза Салюк. Многое осталось за кадром, но знаю точно, когда в здании на Уборевича, 20-а началась придирчивая аттестация сотрудников, именно Розочка Илларионовна выдернула меня из рядов ассистентов режиссёра в редакторский цех, отстояла на худсовете. Она была такая - непокорная, не всегда понятная и всем приятная, совсем «не леди», но искромётная, талантливая и очень отважная. И сейчас хочу снова и снова повторить слова благодарности такой самобытной и яркой паре Кучумов-Салюк, которые могли разобрать мои телепробы и «телеляпы» покадрово, иногда жестко, но в этой жесткости не было издёвки, что так свойственно творческому цеху всех времен и народов.

Вместе с Салюк я и совсем зелёные журналисты (по сути, юнкоры ТВ) экспериментировали, дерзали, шалили (было, чего уж там), вели молодёжную программу «Перекресток». Я с начинающим тогда режиссёром Полиной Неверовой создавала свою телевизионную дипломную работу - программу «Ой!», затем к классическим жанрам Приморского телевидения добавился непривычный для середины 90-х телеканал «До полудня», следом я неожиданно получила в руки одну из «первых скрипок» - начала вести ток-шоу «Полчаса без мужчин»: письма от зрителей пошли пачками, но, как это бывает на ТВ, едва программа начала выходить на новые виражи, её решили закрыть. И я со своим всё ещё доверчивым восприятием мира пришла в главную редакцию Приморского ТВ «Местное время».

«Это карьерный рост и доверие», - утирала мне слёзы Роза Салюк, которую уже потихоньку начинали «кушать» новые коллеги, пригодившиеся власти. И я пошла «расти».

Рост в региональных теленовостях - понятие относительное. Ты и репортёр, и продюсер, и ведущий эфиров. Молодых сотрудников редакции, как правило, бросали на утренние и субботние эфиры: «Рейтинг ниже, эфиров больше - учитесь!»

Принимая меня из редакции публицистических программ, главный редактор «МВ» Дима Карманов настроен был весьма скептично:

- Чевычелова в новости? Ну-ну...

И первое редакционное задание - материал о состоянии и перспективах рыбопромышленного комплекса Приморья, по сути, нехилый такой спецреп от эксперта. Закусываю губу, рою тонны релизов, робко задаю вопросы на заседании первых лиц в администрации края. Репортаж в эфир выпускают. Но, едва я начинаю чувствовать почву под трясущимися ногами, главред устраивает кому-то из подчинённых выволочку прямо в редакции. Я не выспалась, с утра подряд семь прямых эфиров, по темам - дефицит. Пытаюсь встать на защиту коллеги (сразу оговорюсь, спустя время поняла, нагоняй он получал заслуженно), гнев главреда обрушивается на меня. Но я, обычно исполнительная и покладистая, начинаю пререкаться с начальником. В пылу спора запускаю в редактора ручкой, которой делала записи. Редакция затихает и в этой гробовой тишине я слышу гулкий стук - моё сердце вторит невидимому молотку, который заколачивает мои карьерные врата.

- Ко мне в кабинет, - роняет вмиг севшим голосом главред и вся редакция провожает меня сочувствующими и прощальными взглядами...

Через 15 минут я возвращаюсь.

- Уволили?

- Я еду в командировку, в Китай, главред сказал, мне надо переключиться...

Командировки - вот где куётся характер медийщика, это тест на сообразительность, силу воли и любовь к профессии. Из первых своих командировок мне важно было привезти не репортаж или зарисовку, а телеисторию. Иногда получались фельетоны, иногда драмы. В одном из первых зарубежных пресс-туров по провинции Хэйлунцзян мы с оператором Фаридом Уразбаевым освещали визит дальневосточных творческих коллективов в КНР на зимний праздник, который наши соседи по границе назвали «Лыжифестиваль». Журналистов принимали гостеприимно, съехались они со всего шарика - от России до «Зимбабве». Перед съёмкой залетела за кулисы концертного зала - там репетировал наш хореографический ансамбль из приморской глубинки. По дороге скинула дубленку на кресло в первом ряду. Вышли с оператором, отсняв интервью, а в зале суматоха, беготня - приехал какой-то чиновник из Министерства культуры провинции Хэйлунцзян с многочисленной свитой. Чинуша гордо прошёл к первому ряду и решил присесть, но увидел мою дубленку на сидушке. Вальяжно махнул рукой свите и та бросилась расчищать пространство для коронованной особы - сбросила мою дубленку на пол.

Дубленку мы с оператором из-под ног подняли, отряхнули, я злобно прошипела, что никому не позволено так себя вести. Перевода на китайский не потребовалось. Чиновник меня запомнил.

После интервью понеслись на съёмки посла из Швеции, заняли выгодную позицию на расчищенной от снега дорожке, по которой должен пройти высокий гость. Я с микрофоном наперевес радуюсь - эксклюзив на плёнке обеспечен. Но... Перед послом вдруг вырастают иные посланцы-рослые ребята в форменных зеленых кителях, дойдя до меня, даже не удостоив взглядом, выдёргивают с дорожки и сажают... в сугроб у обочины.

А вечером хозяева фестиваля устраивают прощальный банкет, «камбеим» - произносим тосты за мир и дружбу поочерёдно с каждой делегацией. Слово берет знакомый уже чиновник из Министерства культуры провинции Хейлунцзян:

- Так давайте же поднимем наши бокалы за дружбу народов, за процветание Китая и России, - переводит монотонно наш сопровождающий, сотрудник районной администрации города Суйфеньхэ, для русской делегации просто Дзци ма или Дима Сливин.

Мой «брат навек» подходит ближе, мы наливаем в бокалы вина, но Дима начинает нервничать и прекращает переводить тост высокого чиновника.

- Маша, министр говорит, за дружбу принято пить водку!

Замираю с бокалом в руке, уже всё понимаю - мне показывают, кто в доме хозяин.

- Дима, скажи, что я, как истинный патриот России, храню верность дружбе двух великих государств и готова поднять за них этот бокал вина!

- Маша, меня уволят, - не меняя улыбки на лице говорит Дима и...

Откуда- то из кухонного закулисья к нашему столику несут... гранённый стакан, в который чиновник щедро опрокидывает запашисто - анисовую жидкость. Застолье зависает в режиме паузы и ждёт, как русская делегация выйдет из положения. Смотрю на чиновника, на бледного Диму, хватаю стакан и делаю несколько глотков. Да, это не подвиг, но что-то героическое в этом есть: горький ком тошноты, унижения  и злобы подкатывает к горлу.

- Ну, за дружбу народов!

Недопитый стакан ставлю на стол и ухожу рыдать в гостиничный номер, не отвечая на звонки и стук в дверь до утра.

- В разведку с тобой пойду, - встречает меня у порога с камерой и широкой улыбкой оператор Фарид Уразбаев, гордость и слава операторского цеха.

- А реветь прекращай, ты выбрала такую профессию, значит, учись держать удар.

Удары, оплеухи, «разбор полётов» от дежурных критиков на еженедельных планёрках, после некоторых хотелось застрелиться. И снова, чувствуя моё состояние, мне звонила спасительница Роза Салюк, которой уже и самой нужна была помощь - она тяжело болела, но даже виду не показывала на людях, как ей нелегко:

- Машка, не дрейфь!

Именно звонок от Розы Илларионовны, которая уже работала на тот момент в телекомпании «Восток-ТВ», помог однажды понять, что коридоры нового ПТР стали для меня узки и я ушла покорять иные вершины. Но это уже другая история. А в том, что в моей жизни была и остаётся почти кармическая связь с истинными, искренними телевизионщиками из ушедшего, увы, «золотого века» - Розой Салюк и Борисом Кучумовым - не сомневаюсь. В наследство мне досталась дружба с их дочерью - Яночкой Егоровой, такой же талантливой отважной и... искренней. Сегодня Яна работает режиссёром на одном из телеканалов Санкт-Петербурга. И так же, как Роза Салюк, говорит мне во время новых жизненных штормов:

- Машка, не дрейфь!

 P.S. Всех героев моей эпопеи на Приморском ТВ сложно перечислить, но сегодня по-доброму хочу вспомнить ещё и бывших режиссёров ТВ Татьяну Дерюгину и Миру Литвиненко, журналистов Нину Ильиничну Кузнецову, Инессу Абизяеву и Лену Сорокину, «теледиректора» Ирину Шулекину.   Их, талантливых и ярких, на моём ПТР было много...