Биография:

Вместо биографии

Глава из книги кинорежиссера "Дальтелефильма" Владимира Патрушева "Трунька"

ЛЕОПОЛЬД

Отдаленное сходство с мультяшным котом у него было: доброжелательность в общении с людьми, интеллигентность и завидная работоспособность. Высокий блондин с обаятельной улыбкой.

По нему должно быть сохла неистребимая армия девчонок, но в связях, порочащих его, замечен не был. Во всяком случае, я об этом ничего не знал. Его единственная жена Вера, маленькая худенькая женщина с испуганными глазами, работала на студии мастером ОТК (отдела технического контроля). Одно время, когда телевизионное кино было еще черно-белым, студия Дальтелефильм была не только фильмопроизводящим, но и тиражным предприятием. И все, что снималось, печаталось и проявлялось на студии, просматривал мастер ОТК. Ее не интересовало содержание фильмов, а только наличие брака: грязь, нефокус, царапины и т.д. Лева с доброй усмешкой жаловался на Веру:

— С ней невозможно в кино ходить, она не видит самого фильма, а высматривает только бракованные кадры…

Леопольдом Никифоровичем Борисенко его называли в торжественных или исключительных случаях, а в обыденной жизни он был для всех просто Лева. На студию он пришел намного раньше меня, и принимал его на работу сам Виктор Емельянович Назаренко. Поначалу Лева работал киномехаником, а потом перешел в кинооператоры.

В середине 60-х у нас на практике работал режиссером студент ВГИКа Андрей Ключников, высокий брюнет, одного роста с Левой. Я помню, у него был кожаный плащ до пят, которым он очень гордился. С Левой они были неразлучными друзьями.

Андрей сделал на студии две ленты: фильм-концерт «И поведет нас песня» и дипломный фильм о морских спасателях по сценарию Кости Шацкова «Сигнал бедствия принял». И еще они вместе с Левой сняли роскошный капустник на пленке. Вся студия каталась от хохота. В финале фильма Андрей протягивал потрепанную шляпу зрителям и просил:

— Подайте на пропитание бедному режиссеру…

Из зала на выход стал протискиваться грузный Вячеслав Львович Соболь, известный своей прижимистостью, а ему с экрана Андрей:

— Вячеслав Львович, куда же вы?

Тут вообще все задохнулись от смеха. Прекрасные были времена. Мы были молоды, умны, бедны и счастливы.

В 1965 году началась космическая эра телевидения. Мы могли не только принимать картинку из Москвы через спутник «Молния 1», но и сами посылать репортажи на Центральное телевидение. Вот тогда и была создана на студии Космическая редакция. Ее возглавил опытный журналист Георгий Громов, режиссером был назначен Вилор Филатьев, кинооператором Лева Борисенко, а я ассистентом режиссера. Нет, это не было элитным подразделением, мы, как и раньше, выпускали обычные плановые передачи, а космические программы были у нас на десерт. Одним из наших творений был фильм о морской пехоте. Автором картины стал офицер Борис Нестеренко, служивший в подразделении морской пехоты в Славянке. Режиссером был назначен Вилор Филатьев, оператором — Лева Борисенко, ну и я, конечно, ассистентом. Снимали в Хасанском районе, зимой. Снега было по колено. Специально для съемок развернули массовые ученья. Жили мы в общей казарме и питались солдатским харчем. Дней десять мы там столовались и вкалывали, создавая картину «Ратный труд». Так что труд наш в самом деле был ратным. Как-то еще в самом начале экспедиции я, засыпая, мечтательно пробормотал:

— На завтрак будет картошечка…

— Не обольщайся, — рассмеялся Лева, — будут элементарные макароны по-флотски.

И в самом деле, были макароны по-флотски.

— Как ты угадал? — спросил я Леву.

— Какой дурак с самого с ранья будет чистить картошку на такую ораву ртов? А кстати, где Вилор, где наш режиссер?

Вилор — аббревиатура: Владимир Ильич Ленин Организатор Революции. В советские времена такие имена часто встречались, как мужские, так и женские. Только женское звучало как Вилора или Виулена. Наш Вилор был одной из жертв советской моды на имена. В молодые годы с ним случилась беда, он попал в автокатастрофу, после которой временами у него отключался мозг, и он на некоторое время засыпал. Иногда он засыпал на просмотре материала, а когда пленка заканчивалась, и зажигался в зале свет, он просыпался:

— Хороший материал, смонтирую…

И монтировал. Сейчас он тоже заснул, но за пять минут до выезда проснулся, как ни в чем не бывало, растер лицо с орлиным носом:

— К работе все готовы? Поехали…

Съемка предстояла архисложная. Высадка десанта морской пехоты с корабля на берег. Из чрева корабля по аппарели сползали танки и БТРы, рвались ширасы (шашка — имитации разрыва снаряда), выли сигнальные мины, все застилалось белыми, черными, цветными дымами. Как в присказке: «Война в Крыму — все в дыму…» Моей задачей на съемке было — страховать оператора. Обзор через видоискатель у оператора ограниченный, а через широкоугольный объектив все объекты кажутся дальше, чем на самом деле. Лева вошел в раж, казалось, что он ничего не видит и не слышит. Один раз я буквально выдернул его из-под танка. Он не заметил, как из-за бугра на него выползает танк, становится на дыбы… Я за воротник полушубка дергаю Леву на себя — в то место, где он стоял, падает танк. Лева отряхивает с себя снег и материт за испорченный кадр. Такие единичные случаи происходят в нашей беспокойной киношной жизни. Пару раз я был на волосок от гибели, пару раз Коля Назаров, но всякий раз как-то обходилось, видимо, не пришла еще очередь умирать. Мы все умрем в срок, отпущенный Богом, и не от того, от чего боимся умереть. Леве еще оставалось жить 46 лет.

Материал, отснятый для телевизионной «космической» передачи, стал основой для документального фильма. Такая же история произошла с фильмом «На участке сегодня». Запускался он как телевизионный очерк, а это значит, что времени и денег, отпущенных на него, в десять раз меньше, чем на фильм.

Тем не менее, он был принят как фильм, занял в конкурсе фильмов о ГАИ одно из первых мест и высший тираж — 99 копий.

Поясню, судьбу фильма определяла специальная комиссия в Главном управлении местного вещания при Гостелерадио СССР. Главк находился на Шаболовке в Москве. Существовало несколько градаций качества фильма: низший — местный экран, третья категория — показ по Центральному телевидению, вторая — показ по ЦТ и тираж по базовым студиям, 33 копии, первая — показ по ЦТ и тираж 99 копий.

Мы сработали на первую группу оплаты, а заплатили нам все равно как за очерк, в десять раз меньше. Мы — это сценарист Миша Попов, я — в качестве режиссера и оператором был Лева Борисенко.

Лева очень любил режимные съемки, а я любил снимать дождь. Для непосвященных поясню, режимные съемки — это съемки черно-белого материала в вечернее время под ночь. Кто автолюбитель, тот знает, что вечером бывает время, когда и солнышко не светит, и фары еще не помогают. Их видно на встречных машинах, но дорогу они не освещают. Это время длится 30 — 40 минут. Его-то киношники и называли режимом, в этот отрезок времени проводится довольно сложная и краткосрочная съемка. Сейчас, с появлением цвета, все стало значительно проще — ночь снимают вообще днем. Ну а дождик снимать — тоже искусство. Дело в том, что настоящий дождь на пленке или не виден, или он маловыразителен — серость одна. Чтобы капли дождя были видны, их надо осветить контровым (встречным) светом и спроецировать на темный фон. Так вот, в этом гаишном фильме была снята дождливая сцена в режиме. Что происходит в фильме. Двое офицеров ГАИ выходят из своей конторы ночью под проливным дождем, садятся в милицейскую машину с мигалками и патрулируют по городу. В машине они разговаривают о том, какие происшествия бывают в дождь, и что в дождливые дни водитель более осторожен в управлении машиной. Эта синхронная съемка происходила в движущейся машине, что дополнительно усложняло работу.

Наступил день съемок. Ближе к вечеру поливочная машина полила дороги от начала проспекта Столетия до конца Партизанского проспекта — маршрута следования патрульной машины. Милицейская машина с героями устанавливалась на трейлер, внутри нее, на задним сидении, лежал звукооператор с записывающей аппаратурой. Между водительской кабиной трейлера и объектом съемок была небольшая, в один квадратный метр, площадка, на которой стояла камера на штативе и три человека: Лева вел съемку, ассистент оператора, Коля Назаров, качал насосом брызги на ветровое стекло, я сзади подсвечивал светильником и страховал обоих от падения под колеса трейлера. Один раз на крутом вираже возле инструментального завода мы чуть было не слетели с площадки, но Бог миловал. И все это происходило в режимное время. А «роль» милицейского здания сыграл сам Дальтелефильм, это из него под проливным дождем выходили на патрулирование сотрудники ГАИ. Зеваками на наших съемках были работницы проявочного цеха. Они настолько прониклись нашей работой, что остались проявлять материал сверхурочно. Качество проявки было исключительное — ни сантиметра проявочного брака. Не успели мы утром прийти на работу, возле зала ОТК нас уже поджидали проявщицы, требуя просмотра материала.

Вот так весело мы работали. К сожалению, это был последний наш с Левой фильм. Во Владивостоке организовывался корреспондентский пункт Центрального телевидения по всему Дальнему Востоку. Лева ушел туда оператором и проработал там до ухода на пенсию.

Но и тогда я не забывал своего старого друга и однокурсника нашей Alma mater. Я приглашал его в жюри фестиваля любительского кино «Сам себе режиссер-оператор», организованного в рамках программы Фонда Евразия, устраивал встречи со студентами кафедры телевидения. Он был замечательным человеком и интересным рассказчиком. Одна из моих студенток написала о нем и о первом на Дальнем Востоке телевизионном корпункте Дипломную работу, которую с отличием защитила.

Иногда он бывал необычно серьезен и рассудителен, но чаще всего лучезарен, харизматичен и коммуникабелен. Я не встречал человека, который бы лучше него рассказывал анекдоты. В памяти осталась его лукавая улыбка и фраза: ничто так не старит человека, как возраст!

Программа "Автограф дней" №1 за 2015 год с участием Л.Н.Борисенко