Биография:

Рассказывает дочь Александра Ивановича Шинкаренко Лидия Александровна Варфоломеева:

Мой отец, Шинкаренко Александр Иванович, родился 25 декабря 1910 года в Киеве. Его отец имел прекрасный голос и служил в Киевском оперном театре. Дети (мой отец и его сестра) проводили много времени в театре, были на репетициях и спектаклях. Уже с детства отец знал почти все классические оперы. У отца был абсолютный слух, и он рано начал учиться музыке.

В 16 лет он поступил в Киевский Музыкально-драматический институт им. Лысенко в класс профессора Беклемишева, известного пианиста и педагога. Но через два года вынужден был прервать учебу и пойти работать слесарем в Киевский паровозоремонтный завод, где проработал 4 года. Все это время занятия музыкой не прерывал и, как только появилась возможность, уехал в Ленинград и поступил в консерваторию. Было это в 1933 г.

В студенческие годы отец часто бывал в Мариинском театре, переслушал весь оперный репертуар. Будучи старшекурсником, работал в Ленинградском Большом драматическом театре концертмейстером. Это была школа, которая позволила ему впоследствии прекрасно разбираться в особенностях постановки музыкальных спектаклей, особенностях оркестровки. Он знал особенности всех инструментов оркестра, азы дирижирования, умел читать партитуры.

Закончил консерваторию отец в 1938 и по распределению Всесоюзного комитета по делам искусств был направлен во Владивосток в Музыкальное училище педагогом по классу фортепиано. В то время во Владивостоке при музыкальном училище была и музыкальная школа. Здесь познакомились мои родители. Мама оканчивала музыкальное училище и уже работала в школе. А в 1939 году училище перевели в Хабаровск. Осталась музыкальная школа. И отца назначили ее директором.

Директором и педагогом он проработал до конца 1942года, а в январе 1943 года ушел на фронт. Сначала окончил Шкотовское военно-пехотное училище, а потом был направлен на 2-ой Прибалтийский фронт, где воевал до конца войны. В боях недалеко от Риги был ранен, после госпиталя вернулся в полк. Был награжден орденом “Отечественной войны IIстепени” и медалью “За победу над Германией”.

После демобилизации в декабре 1946 года вернулся во Владивосток. Сразу же занялся педагогической работой, как основной, в музыкальной школе, единственной в то время в городе (сейчас это Школа искусств). В это же время организовал первый в Приморье Музыкальный лекторий, где выступал как лектор и пианист. Отец владел очень большим музыкальным репертуаром. Он играл концерты Чайковского, Рахманинова, произведения Шопена, Листа, Бетховена, Моцарта, знал уйму романсов, арий из опер. Дома у нас звучала музыка постоянно.

После демобилизации в декабре 1946 года вернулся во Владивосток. Сразу же занялся педагогической работой, как основной, в музыкальной школе, единственной в то время в городе (сейчас это Школа искусств). В это же время организовал первый в Приморье Музыкальный лекторий, где выступал как лектор и пианист. В 1947 году отец был назначен руководителем Приморской филармонии. Мама рассказывала, что в этот период отец много ездил по Дальнему Востоку с концертными бригадами, были на Сахалине, много выступали в военных частях.

 В 1951 году отца переводят в Приморский Радиокомитет руководителем музыкального вещания. Я мало знаю об этом периоде (в ту пору мне было всего 3 года), но маленький эпизод сохранился. Его идеей было начинать ежедневное радиовещание музыкальной заставкой. Отец выбрал "Рассвет над Москвой-рекой” из оперы Мусоргского “Хованщина” и многие годы владивостокцы просыпались под эту музыку. Когда я видела отца последний раз (это было в больнице), мы с ним долго беседовали о музыке. И он рассказал, как утром, когда начинает работать радио в палате, и он слышит эту музыку, его охватывает восторг.

В 1958 году отца назначают главным режиссером Приморского телевидения, где он проработал почти 10 лет. Период 50-60-х годов был для моего отца очень плодотворным. Становление телевидения на Дальнем Востоке проходило бурно и требовало огромного энтузиазма. И первый коллектив был просто “заражен “ энергией созидания. Отец с его неуемной творческой энергией брался за все новое с небывалым азартом. Сам вел музыкальные передачи, готовил передачи музыкальных театров, приезжающих на гастроли во Владивосток, работал Народный театр.

Когда заработал “Дальтелефильм”, папа снял два документальных фильма: “Есть такой остров” об острове Путятин, где он был и автором сценария, и режиссером фильма, и киноленту “Тайна чертового куста” об открытии фармокологических свойств элеутерококка профессором И.И.Брехманом. Автором этого фильма был В.Ткачев, а режиссером – А.И. Шинкаренко. Насколько можно теперь судить, последний фильм был единственным фильмом на «Дальтелефильме» о работе ученых Владивостока. Режиссура была всегда любимым направлением в творчестве моего отца. Когда во Владивостоке открылось отделение режиссеров телевидения в Дальневосточном институте искусств (ныне Дальневосточная академия искусств), он также участвовал в его становлении.

В этот же период, в 1958 году, во Владивостоке было открыто вновь Музыкальное училище. И отец вел там класс фортепиано. За несколько лет работы осуществил два выпуска студентов, многие из них закончили потом Дальневосточный институт искусств и работали в музыкальных школах, училище, институте. Даже работая в радиокомитете, на телевидении, отец никогда не прерывал своей педагогической деятельности во Владивостокской музыкальной школе. Ввиду своей занятости, вел небольшие классы, очень любил работать с детьми.

И когда ему пришлось уйти с телевидения, всю свою энергию отец направил на педагогическую деятельность в музыкальной школе, где проработал до 1991 года. Здесь он применил все свои знания из разных направлений деятельности. Его ученики выступали с сольными концертами, играли с Приморским симфоническим оркестром. Когда отец читал лекции о музыке, его ученики часто играли музыкальные произведения, иллюстрируя рассказы о композиторах. Часто играли ансамбли вместе с отцом. Ансамбли - это была одна из его любимых форм музыкального искусства. Отец умел перекладывать известные крупные музыкальные произведения для игры в 6, в 8 рук для двух роялей. И эти выступления на концертах всегда проходили с большим успехом.

В школе были поставлены несколько детских опер, режиссером-постановщиком которых был отец. В школе он работал с вдохновением. Планов всегда было много, и первым человеком, с кем он делился своими идеями, главным его соавтором всегда была моя мама. Именно благодаря маме были реализованы вдохновенные замыслы отца. Мама была прекрасным организатором, всегда поддерживала его идеи и умела воплощать их в жизнь. Такая творческая работа приносили удовлетворения всем: педагогам школы, ученикам, и конечно, авторам проектов.

В последние два года своей жизни, отец не работал. Но творческая инициатива его не покидала до конца дней. Он продолжал перекладывать произведения для ансамблей для двух роялей, написал небольшую методическую работу для педагогов музыкальных школ. И, конечно, всегда играл на фортепиано.

Папа скончался 23 июля 1993 года и похоронен на Морском кладбище во Владивостоке.

Вспоминает кинорежиссер Олег Александрович Канищев:

Моя творческая карьера совпала по времени, когда Александр Иванович Шинкаренко был главрежем Владивостокской студии телевидения. Он оказался вторым в шеренге художественных руководителей телевидения после Василия Ивановича Ромашова. И надо сказать, так и остался в моей памяти правофланговым в многочисленном ряду главрежей за всю историю Приморского комитета телерадиовещания.

Начинал служить Александр Шинкаренко в Приморском радиокомитете в1951 года в должности старшего редактора музыкальной редакции. Он, что называется, был человеком высокой музыкальной культуры, талантливым пианистом, выпускником Ленинградской консерватории. Таких людей с высшим музыкальным образованием в коллективе Приморского комитета, да и во всем Владивостоке, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

С 1958 по 1969 года Александр Иванович возглавлял творческий коллектив Владивостокского телевидения.

Александр Шинкаренко принадлежал к той когорте художников одержимых искусством, воспринимавших его как прямое, непосредственное выражение самой жизни во всем её богатстве и многообразии. Он был красив, темпераментен и горяч. Порывы эмоций захватывали его со стихийной силой. И когда он подпадал под их воздействие, не существовало границ, сдерживающих их выражение. В такие моменты он был великолепен, как шекспировский Отелло, и совершенно не считался с нормами общепринятого поведения.

Александр Иванович слыл человеком старой закваски. И это естественно. На своем веку ему пришлось побывать в различных обстоятельствах нашей непредсказуемой Родины. Он был свидетелем братоубийственной Гражданской войны, голодомора на Украине, репрессий тридцатых годов. Когда грянула Великая Отечественная война, стране понадобились воины, музыкант Александр Шинкаренко поступил, как настоящий мужчина, ушел на фронт. Потому что не мог иначе, потому что Родине нужны не только слова, но и поступки. За плечами Александра Ивановича были жестокие испытания, о которых хотелось бы, да невозможно забыть. По сути, он был плоть от плоти человеком той героической эпохи, эпохи "диктатуры сердца" со всеми её приметами: гордостью масштабами преобразований в стране, достоинством победителя в войне с фашизмом, «безбашенностью» в отстаивании своего мнения. Мелкие штрихи иногда добродушного, шаловливого, но порой и острого, не совсем беззлобного юмора сообщали своеобразную «тональность» его личности.

Он всегда выглядел молодо потому, что сохранил способность удивляться. Ко всем опциям молодости Александр Иванович обладал еще и острым, быстрым, цепким умом. Всё схватывал на лету. Премудрости технического оснащения телевидения освоил одним махом и щедро использовал в своих передачах. Он первый среди студийных режиссеров применил метод постановки музыкальных спектаклей под фонограмму, раздельную запись оркестра, рирпроекцию, электронные заставки погодных явлений: дождя, снега.

Александр Иванович был требовательным по отношению к себе и окружающим. До чрезвычайности трудоспособным режиссером. Работал, что называется, и днем и ночью. Ставил музыкальные спектакли. Снимал документальное кино. Читал лекции по истории музыки. Учил детей музыки. Стоял у истоков организации режиссерского отделения в Дальневосточном институте искусств (ныне Дальневосточная академия искусств). Был организатором Народного театра. Воспитал плеяду самодеятельных актеров. Многие из них стали профессионалами телевизионного искусства: Юрий Беззубик, Алла Бородина, Людмила Красотина, Элеонора Репина.

У Александра Ивановича были смелые телевизионные идеи, с ним интересно было воплощать его замыслы. Вспыльчивость Сани-Вани (так любовно называли его сотрудники) во время передач за пультом была иногда демонстративной, декларативной, но в душе он был нежен, как девушка, и переживал за некоторую словесную несдержанность с коллегами по творчеству. Словом, он мог быть человеком резким – но не хамом. Никогда не рядился в ворона в павлиньих перьях. Никогда не пытался себя выдавать за ангела. У него, как у всякого человека, были любимчики. Он предпочитал работать с оператором Володей Сиротюком, ассистентом режиссера Людмилой Красотиной, звукорежиссером Ириной Беркович. 

Александр Шинкаренко был антиподом темпераментных «музыкантов фрака и палочки», артистизм которых воплощался в их внешнем облике, в свободной и приподнято праздничной манере держатся перед камерой в выразительной пластической позе и жеста. Когда Александр Иванович садился к роялю, открывал крышку, протягивал левую руку к клавиатуре и опускал плашмя, совершенно беззвучно, сомкнутые пальцы на клавиши, разговоры прерывались на полуслове. Все ждали музыку, магии звуков, душевного потрясения. Магия звуков заставляла вспомнить слова Чайковского о Моцарте: «Когда я слушаю его музыку, мне кажется, что я совершаю хороший поступок». Художественная значимость исполняемого произведения заключалось, прежде всего, в слуховом впечатлении, а не в пластическом комментарии исполнителя к музыке. Он не закидывал в экстазе голову назад, не раскачивался, не извивался. Нерв и пульс рождаемого исполнением живого звучания тончайшим образом соответствовали самой природе произведения его звукового зодчества. Как исполнитель он передавал себя просто и верно, без позы, без аффектации.

В те годы довольно часто Александр Иванович выступал и в качестве пианиста в ансамбле со своими учениками музыкальной школы. Он был широким и разносторонним музыкантом, без предвзятостей, без предубеждений. Вел курс музыки на широком показе и анализе музыкальной литературы – тут и Бах, и Бетховен, и Верди, и Малер, и Рихард Штраус, и Дебюсси. Но и в то же время Глинка, которого он боготворил, и Рахманинов, которым чрезвычайно увлекался, и Чайковский, перед которым снимал шляпу.

Александр Шинкаренко был одним из немногих людей в комитете, которые ничего не боялся. Чувство опасности у него было, конечно, но страха он не знал практически, и сам этому удивлялся. На него обрушивалось начальство с критикой на повышенных тонах – он отвечал тем же. Унизить его не мог никто. Руководство ТВ побаивалось Шинкаренко: он не был стопроцентно предсказуем.

В стилистику тогдашнего телевидения Александр Иванович, естественно, не вписывался. Его эстетические принципы шли в разрез принятому шаблонному языку провинциального телевидения. Когда он ушел или его «ушли», на юбилейных торжествах Примтелерадио никогда не вспоминали человека, который верой и правдой прослужил в Комитете с 1951 по 1969 гг. А ведь его документальные фильмы были отмечены дипломом на первом зональном конкурсе студий Урала Сибири и Дальнего Востока (г. Хабаровск, 1965г).

К сожалению, от всей бурной деятельности Александра Ивановича на телевидении сохранилось удивительно мало, десяток фотографий – практически, ничего. Нет записей его музыкальных постановок, не сохранились в фильмотеке его документальные фильмы, нет съемок его выступлений о русской классической музыки. Если в свое время он был в полной славе, то потом его просто забыли на телевидении.

По поводу "забыли" Лидия Александровна мне писала: «Вспоминаю Николая Семёновича Колесникова – артиста театра Горького и соратника папы по Народному театру. Он был нашим соседом по подъезду и иногда спускался к папе пообщаться, поэтому я его знаю. Мне-то было в ту пору лет 14-17. Так вот, Николай Семёнович не раз говорил отцу: «Александр Иванович, о себе надо напоминать». А вот этого папа делать совершенно не умел». И действительно, Александр Иванович был далек от "ярмарки тщеславия" и вещественных знаков невещественных наград и званий от руководства Примтелерадио и Краевых властей не снискал.

Когда сегодня говорят о том, что и муза-то у Александра Шинкаренко была невысокого полета, и передачи у него эдакие провинциальные. Но первое, что отличало его и таких людей, которые пришли на заре становления искусства телевидения – они верили в то, что говорили, писали, ставили. И я понимаю, что это было их главное время! Их молодость, их надежды, их вера, их слава, их счастье.

А.И. Шинкаренко остался великолепной иллюстрацией одного нехитрого тезиса. Самый способный режиссер, самый главный режиссер, был обречен на забвение – именно потому, что служить тоталитарной идеи творческий человек долго не может, потому что любое отклонение от принятой нормы делает его изгоем. Александр Иванович доказал своей жизнью, что надо либо поплатится совестью, либо не занимать в России серьезных должностей. Если этот текст вызовет шквал негодования моих коллег – это будет только подтверждением моего предположения, почему в расцвете творческих сил Александр Иванович ушел с поста главного режиссера.

Людмила Колесникова (Красотина):

До Нового года еще оставалось десять дней, но в большой студии Ленинградского телевидения шел последний тракт - готовились к записи праздничной передачи. Помреж Оля на реквизитном столе в предбаннике перед студией расставила пластиковые стаканчики с черным кофе, не забыв выложить несколько аппетитных лакомок. Участники передачи по очереди подходили и с явным удовольствием поглощали нежданное угощение. «Внимание! - пронеслось по студии объявление.   Делаем прогон заключительного номера программы. Тишина в студии! Пошла фонограмма!»

- Да, господа хорошие, - задумчиво произнес известный шоумен, - я бы поставил при жизни памятник тому человеку, кто первый придумал исполнять песни под фонограмму. Так что сбрасываемся, господа артисты.

Не напрягай народ, Валера, поздно спохватились, его уже нет на этой земле.

- Ты откуда знаешь?

- Я работала с ним. Когда закончится тракт, готова всем рассказать об этом действительно замечательном человеке.

Запись подошла к концу, но никто не спешил расходиться - ждали моего рассказа.

- Начну с того, что все это было давно, лег сорок тому назад. Я тогда работала на Владивостокской студии телевидения, куда поступила после того, как успешно прошла конкурс по набору в труппу телевизионного народного театра, художественным руководителем которого в будущем должен был стать народный  артист СССР Николай Семенович Колесников, ведущий актер местного драматического театра. Музыкальным же руководителем театра стал Александр Иванович Шинкаренко, Саня-Ваня, так его однажды кто-то назвал из студийцев. Так он и остался в нашей благодарной памяти.

Александр Иванович был известным в городе человеком. Это был по-европейски образованный, интеллигентный, талантливый человек, музыкант и педагог детской музыкальной школы. Попасть в класс к Шинкарнко и к его супруге Н. Е. Головне было большой удачей для юного дарования. Образованнейший и умнейший, он впоследствии стал не только музыкальным руководителем, но и главным режиссером Владивостокской студии телевидения.

Надо сказать, что 60-е годы были золотым периодом в жизни студии. В те годы в студию пришли работать очень способные литературные сотрудники, журналисты-репортеры: Валентин Ткачев, Георгий Громов, Борис Максименко, Борис Лившиц и группа начинающих студентов из местного института искусств. Они-то и пополнили собой режиссерскую группу телевидения в качестве ассистентов режиссера. Практически вся эта зеленая молодежь, не знавшая музыкальной  грамоты, но зато имевшая поддержку в крайкоме партии, пришла под начало главрежа.                                                                  

Александр Иванович по духу был новатором. Многие центральные телепрограммы, так популярные сегодня, зарождались еще во Владивостоке в небольшой студии, где поначалу все держалось на нескольких энтузиастах, в техническом плане на талантливом инженере В.Е. Назаренко, а в художественном - на мудром и исключительно разностороннем А.И Шинкаренко. Мне вспоминаются его интересные музыкальные программы. Вот, например, очень яркая телевизионная версия оперетты Ю. Милютина, «Цирк зажигает огни». Здесь тоже использовалась фонограмма. Вокальные партии пела Татьяна Шмыга, а сценический образ Глории успешно создала молодая актриса телевизионного театра Алла Потлова-Бородина

Замечу, что Александр Иванович был однокурсником и другом замечательного нашего музыкального режиссера, мэтра оперного искусства Бориса Александровича Покровского. Александр Иванович хорошо знал советскую и западно­европейскую музыку, он умел очень просто и доходчиво рассказывать зрителям о сложном музыкальном произведении и при этом тут же на рояле иллюстрировал своей игрой фрагменты из произведений композитора. Старожилы, меломаны Владивостока помнят, очевидно, популярный фортепианный дуэт Александр Шинкаренко - Надежда Головня. Этот творческий ансамбль как бы соперничал на Дальнем Востоке с известным подобным фортепианным дуэтом Марк Тайманов и Любовь Брук. Думаю, что жители Владивостока, нашего далекого российского города, благодаря телевидению и его лучшим передачам в интерпретации Шинкаренко, не чувствовали себя оторванными от культурной жизни страны и полюбили серьезную музыку. Я - из их числа.

Репертуар музыкальных программ на телевидении был разнообразнейший. Фактически только телевизионное литературное и музыкальное вещание закрывали ту брешь, что все же образовалась в культурной жизни дальневосточного города 60-х годов. Ведь во Владивостоке в те времена не было ни музыкального театра, ни особых музыкальных традиций. Определенную роль, правда, по пропаганде музыкальной культуры играл симфонический оркестр Приморского радио под руководством Виталия Краснощека, но все же важное значение телевидения в музыкальной жизни тех лет трудно переоценить. Высокий уровень художественного вещания (редакторы Кира Анненкова, Лидия Любимова) поддерживался также редакторами музыкальных программ Владивостокской студии Нонной Козловой-Хадиковой и Мирой Шварцбурд. Надо сказать, что Александр Иванович удивительным образом умел собирать на каждую телевизионную передачу круг единомышленников, который затем вырастал в творческую бригаду, где каждый участник этого союза очень тонко чувствовал друг друга, понимал сверхзадачу программы и выполнял свою роль с полной отдачей. Это были и дикторы Эльвира Куценко, Евгения Симановская, Зара Улановская, сорежиссер Юрий Беззубик, телевизионный оператор Владимир Сиротюк, ассистент режиссера Людмила Красотина, звукорежиссер Ирина Беркович. Вернемся к истории с использованием фонограммы. Начиналась эта история так.

Как-то во Владивосток приехал на гастроли магаданский театр музыкальной комедии. Решили показать прямо из студии самые лучшие спектакли из репертуара театра. Но студия по площади небольшая, она не могла вместить одновременно и оркестр, и декорации. Тогда Владивостокская студия, расположенная на окраине страны, еще не имела в своем техническом арсенале передвижных станций ПТС. Что делать? Александр Иванович принимает решение записать на фонограмму все музыкальные номера из оперетт и давать в эфире эти фрагменты в записи. Оркестр в таком случае в студии не нужен. Артисты освобождены от вокальной нагрузки. Правда, учитывая, что все передачи в те годы шли вживую, подобную работу в эфире смог осуществить только музыкант такого высокого уровня, как А.И. Шинкаренко ,... с клавиром музыкального спектакля в руках , сидя за пультом, Александр Иванович творчески создавал телевизионный спектакль: ответственно, такт за тактом воплощая замысел композитора новыми средствами . Забегая вперед, скажу, что этот его эксперимент удался блестяще. Были показаны все лучшие спектакли магаданского театра, и не только. Позднее он таким же образом осуществил показ сложнейших опер из гастрольного репертуара Новосибирского театра оперы и балета. Хочу заметить, что описываемый эксперимент был поставлен А.И. Шинкаренко сорок лет тому назад. Сейчас не использовать фонограмму при трансляции музыкального спектакля считается, чуть ли не отсутствием профессионализма, а тогда за свое новаторство Саня-Ваня получил обструкцию от молодых коллег (так как повторить этот эксперимент в эфире никто из молодежи так и не смог) и выговор от комитета по культуре при крайкоме КПСС.

Мы еще не забыли то время, когда партия руководила и культурой и атомом. Горько об этом сегодня вспоминать. Хорошо известно, что самую благую идею очень легко извратить, да так, что от удачной идеи не останется и следа. Так случилось, в итоге, и на этот раз. Пение под фонограмму очень понравилось артистам, и они разнесли это новаторство по всей стране. В наши дни артисты эстрады с удовольствием используют этот технический прием на живых концертах, но, честно говоря, такие трюки в концерте можно расценивать как обман зрителей...

И все же... Многие жители Владивостока узнали и полюбили серьезную музыку, которая влетала в их дома через распахнутое телевизионное окно, благодаря высоким профессионалам своего дела, таким как А. И. Шинкаренко. Передачи, которые вел А. И.Шинкаренко, были всегда на самой чистой, высокой ноте. Это бывали и беседы об инструментах симфонического оркестра, и о про­граммных произведениях великих классиков музыки… Хочу в скобках заметить, что в обычной жизни Саня-Ваня бывал несколько неряшлив и безалаберен, зато вечером на передачу всегда приходил в элегантном темном костюме, в белоснежной сорочке с жестким крахмальным воротничком, был необычайно красив, и подтянут, а на его гладко выбритом лице пылал яркий румянец.

Общеизвестно, что талантливый человек талантлив во всем. Александр Иванович прожил красивую, творческую, долгую  жизнь. Кого он оставил здесь, на земле, после себя? Талантливых учеников, верных  друзей, вдову и дочь. И память благодарных телезрителей

Его давно нет среди нас, но человеческая память не умирает. Кто оставил свет на земле, тот светит еще долго и после ухода в мир иной. Светит и наш незабвенный САНЯ-ВАНЯ.