Биография:

От «Тихого океана» до «Эфира-105»

Вспоминает Александр Константинович Копейка

(в 2-х частях)

Запись А.Л.Ткачева от 9 июня 2017 года во время очередного ДВ Медиасаммита в ДВФУ на о.Русском.

28 сентября 1974 года в день, когда мне исполнилось 28 лет, я прилетел во Владивосток на радиостанцию «Тихий океан». Прилетел я из маленького городка на Азовском море Бердянска Запорожской области, где я работал главным редактором на местном радио и активничал в комсомоле - был членом обкома. Выписывал журнал «Журналист» и в нем на последней странице в рубрике «Вакансии» я прочитал объявление о том, что на радиостанцию «Тихий океан» Во Владивостоке требуется корреспондент. Были обозначены и условия для претендентов.

Я отослал по указанному адресу письмо и какие-то свои материалы. Это был репортаж о рыбаках колхоза им. Ленина, с которыми я вышел в море.  Вышли мы, я помню, в 5 утра, и первое, что они сделали, это расчистили место на бочке на баке, поставили бутылку, несколько стаканов, налили по стакану водки и говорят: давай, пей…  Я понял, что это была проверка, выпил, конечно, этот стакан водки, и мы вышли в море… Я сделал об этой рыбалке репортаж и вот его-то и отправил во Владивосток и долго ждал ответа.

А тут приспела пора ехать по путевке в Италию – на эту путевку я заранее подал заявку, прошел собеседование… И вот в один день приходят два письма. Одно из Запорожского обкома – приезжайте оформлять выезд в Италию. И второе из Владивостока – вы приняты на радиостанцию Тихий океан, приезжайте. Председатель комитета Юрченко. Ну, я, конечно, выбрал Владивосток, и полетел в неизвестность, потому что никакой подробной информации не было. Там, на Западе думали, что по городу ходят тигры… Впрочем, и теперь так думают…

Прилетел в аэропорт, на автобусе доехал до вокзала, пешком поднялся на Уборевича, 20-а. Тураев Вадим Анатольевич был главным редактором, я к нему зашел, он меня познакомил с народом и тут же кого-то отправили в магазин – я должен был сразу проставиться, и все… Не, никого-то, а меня отправили в «Хризантему», сказали: Там вон напротив комитета есть магазинчик – гастроном. Он тогда еще хризантемой не назывался, просто – гастроном. Это мы его так прозвали – из комитета название пошло – Хризантема. Почему – никто не знает… Послали с наказом купить скумбрии копченой, водки и чего-то там еще… Ну, а скумбрии не было и я взял копченого морского окуня – этого, красного… Возвращаюсь, говорю – извините хлопцы, скумбрии не было, взял вот окуня… Они как заржали – это ж, говорят, гораздо лучше скумбрии… А ты так скромно: не было скумбрии…  Потом пошли ночевать к Боре Метелеву. Переправились на пароме на Чуркин и он меня еще провел по рыбному порту… По пути зашли на какое-то судно, поднялись к капитану, капитан тут же накрыл поляну, вытащил кусок палтуса и мы продолжили… И я до сих пор помню вкус этого палтуса… Мы с капитаном еще хорошенько тяпнули, потом пошли к Метелеву, он познакомил меня со своей женой Валентиной, она накрыла стол и мы еще добавили…

Вот так я отметил свое 28-летие и поступление на радиостанцию «Тихий океан»… Ну, а поутру поехали в редакцию, потом меня определили в общагу на Тихую в однокомнатную квартиру вместе с Юркой Декой и еще одним парнем диктором, который потом уехал обратно к себе в Абакан…

Главным редактором «Тихого океана» тогда был Тураев, который возглавлял и редакцию информации. В неделю мы выпускали 4 «Океана» по 45 минут. Старшим редактором был Толя Лебедев, Боря Метелев, который сидел на ставке пароходства – он же начинал в пароходстве начальником радиостанции, прежде, чем журналистика его захватила… Мишка Вознесенкий, с которым мы на 15-летие «Океана» сделали юбилейную газету длиной в 15 метров – на всю стену… Начальство возмутилось, что мы стену испохабили… А мы говорим, так ведь у редакции 15-летний юбилей…

Каждый из мужиков в неделю делал по «Океану» – Лебедев, Метелев, Вознесенский и я. А Нинка (Нина Петровна Василевская) никогда целиком программу не делала, а все писала очерки для нас как свободный художник.

Мы втроем - я, она и Мишка - сидели в восьмом кабинете. И вот она придет, кофточку на стул повесит, и пошла в ювелирный… Начальство ее разыскивает, прибегает посыльный за Василевской, а мы говорим: да вот только что была здесь, вышла…

Через год Толя Лебедев ушел и меня назначили старшим редактором. Мы вели пятый «Океан», к нам пришел Гена Овчинников. Потом пришел Женька Давид-хан и у нас пошло уже 6 «Океанов»… А потом пришли Просветов, Гилистенёва, Колесов Сашка, Островский, Дима Брюзгин… Все они на радио пришли из университета и все прошли через «Тихий океан».

Я тогда уже был старшим редактором и Тураев не особо много внимания уделял организации процесса – и поэтому все это лежало на мне и они меня, сукины дети, помнят до сих пор, потому что я их гонял, как сидоровых коз… И когда Тураев ушел, все думали, что меня назначат главным – и потому, что я прошел все ступени и знал буквально все, и потому, что фактически я эти обязанности при Тураеве и исполнял…  А Ткачев почему-то пригласил из «Красного знамени» Юру Ралина – хорошего парня и журналиста, но в радио он вообще ни бум-бум… И Юра делал спортивные обзоры – он это дело любил – кто выиграл, кто проиграл… Это было начало 80-х годов. Я эту обиду переварил, остался работать на станции. И потом, когда через год Юра Ралин, поняв, что это не его, ушел и все говорили, что уж теперь-то меня точно назначат главным, опять не назначили Татьяну Баранову, которая сидела у нас на пропаганде – в редакции общественного вещания – посадил ее Ткачев…

Потом программа стала выходить ежедневно. Народу казалось бы много, но кто-то обязательно в командировках, кто-то болеет, кто-то в отпуске…. Так что в редакции постоянно находилось человека три. И вот они делали 7 «Океанов»… Я 10 лет проработал на радиостанции и все 10 лет это была потовыжималовка, как в Детройте на автомобильном конвейере… Это была потогонная система… Тураев мужик такой жесткий…

В 83-м году ВБТРФ встречал очередную плавбазу из рейса – обязательства выполнены, то да се… и была по этому поводу пьянка. Я на ней был и после нее меня вызвался подвезти до дома директор ВБТРФ такой Васьков. Едем разговариваем. Интересуется делами. - Да, говорю, средне, сейчас еще баба главным редактором пришла. - А сколько тебе платят? - Да, не жирно! - Давай ко мне первым помощником флагманского. Хорошую зарплату дам, а работать будешь так же на «Тихий океан» и на другие издания – рассказывать про ВБТРФ?

Ну, я согласился и ушел из комитета. И в общем следующий год был у меня не плохой, я по два месяца бывал в морях, сделал много материалов, и вот так проработал год. А тем временем в «Тихом океане» образовалась брешь – Баранова уехала в Хабаровск. А Виталий Солдатов, который тогда возглавлял информацию на планерке возьми да скажи: а вот там в морях Копейка такой болтается, давайте его позовем.. Но вот Ткачев, с которым, к слову, мы потом даже подружились, ну, никак не видел меня на этом месте. И договорились так, что Солдатов уходит на «Тихий океан», а меня они приглашают на его место – главным редактором информации. И когда я пришел из морей, Солдатов мне позвонил и попросил зайти к заместителю председателя комитета по радио Гончарову. Я зашел. Гончаров говорит, хватит тебе там считать шторма, нам нужен человек, давай иди, внесешь свежую струю… А меня тянуло к родной профессии, скучал я…  Там, на рыбалке, что – один репортаж в день сделаешь и все, сидишь в преферанс дуешься… Была, к слову, компания хорошая, мы играми в преферанс. Утром по спикеру судовому – а я сплю и слышу: Корреспонденту радиостанции «Тихий океан» срочно подняться в каюту начальника радиостанции. Одеваюсь, бегу, они уже все сидят, пуля расчерчена – где ты там болтаешься..!? Такая вот была работа. Поэтому я вернулся, и потом мы сделали в информации прямой утренний эфир:  «Приморье: новости, факты, комментарии». С Жорой Громовым, кстати, мы этим занимались. Потом Ткачев меня послал на укрепление Главной редакции общественного вещания. На партбюро, все серьезно…

Создавали «Тихий океан» действительно Юрченко и Шварц под контрпропаганду. Но по факту контрпропаганды никакой не было – ну, чтобы нас кто-то там курировал – этого не было.  Хотя мы тесно сотрудничали в пароходстве с «Отделом по работе с моряками загранплавания».  Сначала это была 20-ти минутная программа «Письма для моряков и рыбаков» - то есть радиостанции дали вот эти 49 передатчиков, чтобы в море уходили звуковые письма, приветы, музыкальные приветы от родных к морякам и рыбакам. Потом появилась дислокация флота, программа постепенно стала обрастать новостями и сюжетами.

 

Запись А.Л.Ткачева от 11 июня 2017 года в кабинете № 215 ГТРК «Владивосток».

Когда Солдатов с Гончаровым меня пригласили и я приступил к обязанностям главного редактора информации, редакция информационного вещания работала в обычном для того времени режиме и порядке. То есть это были короткие выпуски новостей, «Час обеденного перерыва», по второй программе мы гнали материалы с ТАССовской ленты – словом, рутинная такая работа провинциального радио. И вот тут нужно отдать должное Гончарову. Он меня как-то приглашает и рассказывает, что прочитал то ли в «Журналисте», то ли еще где-то, что ребята в Питере стали работать в прямом эфире. Как ты? Не замахнуться ли и нам на Вильяма нашего Шекспира? Я сразу почувствовал, что это тема очень интересная.

Надо сказать, что прямые эфиры с появлением магнитофонов на советском радио постепенно ушли вообще. Ведь прежде, чем выдавать программу в эфир, ее нужно было «залитовать», то есть получить на сценарии печать цензора. Так что все сюжеты готовились заранее, монтировались и единственный прямой эфир был у дикторов, которые в прямом эфире читали тексты из так называемой «микрофонной папки». Гончаров же предложил вернуть прямым эфирам их изначальное качество, вести их с места событий, в виде свободного репортажа и свободных интервью… И он предложил мне съездить в Питер и посмотреть, как там ребята работают. А я все равно каждый год в отпуск ездил на Украину к маме с папой. Заехал в Питер, где ребята меня очень хорошо встретили, показали, как они работают и даже дали это дело пощупать. И когда я вернулся, то начал постепенно это дело готовить. К слову, с Жорой Громовым. Геогргий Исаевич был первым моим в этом деле помощником.

И вот мы начали работать по-новому. В эфире появилась программа «Приморье: новости, факты, комментарии». И мы в этой программа ставили и репортажи в записи, и какие-то события, например из порта, куда пришло очередное судно, давали в прямом эфире. Но программа шла рано утром, она была ограничена во времени, и прямой эфир заключался в основном в том, что ведущий в студии говорил своими словами, а с листа дикторы только читали новости. Начали мы эту программу в 1985-м году и на ней постепенно набирались опыта. Программа пошла, к нам пошли письма, которых в информации отродясь не видали… А в 1987 году сижу я как-то, монтирую очередной сюжет так, что дым идет, потому что опять все в последний момент, мозги кипят… И вдруг меня вызывают на партбюро, где сидят строгие члены партийного бюро во главе с Женей Давид-ханом. И Валентин Александрович Ткачев начинает говорить за перестройку, что и нам на радио тоже нужна перестройка. Что вот вы де информацию наладили и «Тихий океан» прошли, а вот общественно-политическое вещание у нас ни к черту и эти наши десятиминутки «вести с полей» всем уже надоели изрядно и надо бы тебе возглавить эту редакцию и подумать, как ее работу улучшить.

А редакцию эту возглавляла тогда Ирина Кокова и она как раз куда-то собиралась уезжать – с Алтая она что ли была? Я говорю, погодите, ребята, дайте подумать. А сам думаю: у меня же в информации все налажено, все привычно… Уже не только я и Георгий Исаевич, но уже и другие девки ведут прямой эфир… Ну, говорят, ладно! Ты там в отпуск собирался – иди в отпуск и подумай, а вернешься будем решать. Ушел я в отпуск, а вернулся из него уже с готовой концепцией перестройки этой редакции. Я решил объединить время и сделать с учетом того, что нам разрешили работать частично без залитованных текстов… Тогда уже появился воздух, фигурально говоря, некая свобода действий, разрешили даже критиковать партийных функционеров…

И вот я приехал с готовой концепцией и пришел первый раз на новое место работы, в новый кабинет. В нем меня встретил один единственный колченогий стул и обшарпанный стол… Хотя при Коковой – это был женский кабинет, там стоял диван и кресла, комнатные цветы в горшках… Я ж к ней раньше заходил и видел все это собственными глазами… И вдруг все это в один момент как-то рассосалось… Ну, думаю, ладно… И собрал своих сотрудников на планерку – их было 8, и все девчонки. Они были рассредоточены по разным редакциям: пропаганды, промышленности, сельского хозяйства и воинская… И по мере изложения мной концепции я вижу глазки у них загорались, загорались… Рассказал и отпустил с богом. Говорю, сейчас мы с вами ничего обсуждать не будем, переварите все за сутки, подумайте, а завтра собираемся уже на планерку и будем решать как, что и кто чем будет заниматься… И на следующий день прихожу я на работу и вижу, что кабинет преобразился сказочным образом: нормальные стулья, причем по количеству членов главной редакции, кресла с деревянными ручками такие, столик журнальный, цветочки даже какие-то поставили… И вот мы начали планировать и я предложил все редакции, кроме воинской, объединить. Но и ты, говорю, Наташа (Хисамутдинова) тоже должна будешь на общий котел работать. 

Теперь название… Его мы искали несколько дней. Я посчитал наше эфирное время и получилось за неделю 105 минут. И Жиронкина, по-моему, говорит: Давайте «Эфир 105». Кто-то возразил, что непонятно, о чем именно речь. Другое дело: в эфире промышленная редакция. Но я сказал, что если программа получится яркой и интересной, то любое название станет брендом и его начнут узнавать. На том и порешили – «Эфир 105». У нас в редакции пропаганды работала Люда Моисеева – самая старшая из нас и с ней я повторил опыт Жоры Громова – поручил ей сделать первую программу. Сделали мы ее. Получилось такое огромное полотно с какими-то расследованиями (в том понимании), публицистика какая-то была… И постепенно…. Мы там распределили обязанности – кто выпускающий, кто ведущий редактор, кто подгоняет в программу материалы… Выходила программа тремя блоками: два в будние дни, и один самый большой в субботу… Плюс программа для воинов. Большая проблема была расшатать наших технарей, которые привыкли работать по накатанной. Я говорю: нам нужен тонваген в порт – это технический автобус со всем необходимым для прямой трансляции или записи, но нам он в основном был нужен для прямой трансляции… Главный инженер Евтушевский, Лева Шувалов – начальник звукоцеха… Надо было договориться с телефонной станцией, чтобы они канал нам выделили – словом, мороки было море…

По субботам в то время на центральной площади проходили митинги – время такое было. И мы выносили на площадь микрофоны и во время субботнего выпуска делали прямые включения с этих митингов. Или в большой студии Дома радио собирали круглые столы по различным насущным темам. Я просто пытаюсь объяснить, что вот появилась возможность прямых эфиров, и вот как мы ее пытались реализовать. Бывало ради прямого эфира я выторговывал еще какое-то дополнительное время для передачи – круглый стол в 15 минут не уложишь… Я сам вел эти круглые столы, собирал партийных работников, работников крайисполкома, руководителей предприятий – в зависимости от темы… Я внимательно следил за тем, что происходит в стране, а потом перекладывал это на местные проблемы, которые на этих столах и обсуждались в прямом эфире. И надо сказать, что с моих приглашенных начальство строго спрашивало, если они не являлись на эфир, а после эфира спрашивало за сами проблемы… Так что гостям нашим холодно в студии не было… Я ж включал еще и телефонные звонки слушателей. И была еще боязнь, что кто-то в эфире материться начнет… И такое случалось… Сейчас этим никого не удивишь – отключают тут же и все, а тогда все было внове даже мат в эфире. Хотя и тогда у нас на звонках сидела девочка-редактор, которая разговаривала со звонившими, прощупывала их – не врет ли - и принимала решение – пускать их в эфир или нет.

Перед выборами в союзный парламент в 1989 году тоже были прямые эфиры – из Владивостока, Находки, Партизанска, с предвыборных собраний… И мы садились в студию и вели эти прямые эфиры и был случай, когда мы открыли воинскую часть. Идет у нас эфир, а в Находке идет предвыборное собрание… Ну, и я говорю, что включаем Находку, где сейчас идет предвыборное собрание и где работает наш корреспондент… Ну, наш корреспондент провякал какие-то слова, а потом мы слышим как с трибуны или президиума объявляют, что выступает доверенное лицо такого-то… старший лейтенант воинской части 2134… А эта воинская часть секретна, она закрыта от упоминаний, ее нет..! Ну, мы с Ларисой Жиронкиной-то этого пока не знаем, сидим вещаем и вдруг раздается стук в стекло. Кто-то прибежал с выпуска и машет рукой – выйди… Выхожу и мне говорят, чтобы шел на выпуск, что там Феоктистов на проводе (В.П.Феоктистов в то время был председателем Приморского телерадиокомитета). И как понес он меня: - Выходной день, суббота, а мне тут из крайкома звонят..! Что вы там творите – открываете секретные воинские части, о которых никому вообще знать не положено. Завтра придешь на работу – будешь объяснительную писать… Ну, буду, говорю, что ж делать-то теперь…

Прихожу утром в понедельник, а цензорша обычно приходила часам к 12-ти. Ольга ее звали, хорошая тетка… Мы с ней ругались часто, особенно, когда я в «Тихом океане» работал. То моряки наши топливо где-то разлили, то рыбаки кошелек с рыбой утопили, то взяли огромный косяк, тря дня ждали базу, не дождались – им же дальше рыбачить надо, а рыба в неводе уже задохлась – распустили невод и всю рыбу – на дно… Особенно Боря Мисюк такие факты раскапывал – он ведь правдоруб… Но рассказывать о таких вещах в эфире было запрещено во избежание применения к нашим рыбакам международных санкций и цензоры на это внимание обращали… Но мы с нашим цензором в итоге всегда ладили.

Ну, так вот иду я по комитету, а навстречу мне эта Ольга. Я уже голову в плечи вжал, а она улыбается мне… Благодаря тебе, говорит, сняли с этой части секретность. Время такое было. А пятью годами раньше за такую вольность нас бы самих «засекретили».  Вот таким участвовал в открытии края как журналист. А когда стал депутатом Верховного совета – в 1990-м году меня избрали, - то участвовал в его открытии уже как депутат. Мы там бомбили всех, чтобы открыть закрытый порт Владивосток. Ну, так и открыли же. И не без нашего участия.

Александр Копейка: 105 минут о насущных вопросах перестройки