Биография:

Родился в 1948 году в г. Южно-Сахалинске.
В 1966 году поступил на отделение журналистики Дальневосточного государственного университета в г. Владивостоке.
После окончания ДВГУ в 1971–1973 годах работал в редакции газеты «Красное знамя выпускающим, заместителем ответственного секретаря, литературным сотрудником.
В 1973–1976 годах – аспирант факультета журналистики МГУ им. Ломоносова.
В 1976–1981 годах – ассистент, старший преподаватель кафедры журналистики ДВГУ.
В 1981–1983 годах – ответственный секретарь газеты «Рыбак Приморья».
В 1983–1986 годах – доцент, заведующий кафедрой журналистики ДВГУ.
В 1986–1989 годах – заведующий сектором печати, телевидения и радиовещания Приморского крайкома КПСС (в августе – октябре 1988 года - редактор газеты «Красное знамя»).
В 1989–1998 годах – главный редактор газеты «Владивосток».
В 1996–2011 годах – профессор кафедры периодической печати, декан факультета журналистики ДВГУ, с 2000 года – директор Института массовых коммуникаций ДВГУ (по совместительству).
В 1998–2011 годах – председатель ФГУП «Тихоокеанская государственная телерадиокомпания «Владивосток», директор филиала ФГУП «ВГТРК» «ГТРК «Владивосток».
В 2011–2012 годах – профессор кафедры массовых коммуникаций Школы гуманитарных наук ДВФУ.
В 2012-2013 годах – профессор кафедры политологии Школы региональных и международных исследований ДВФУ.
В 2013–2015 годах – профессор, директор Высшей школы телевидения ВГУЭС.
С 2017 года живёт в Москве и Московской области.
Кандидат филологических наук, доцент.
Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации (2009 г.).
Награждён орденом Дружбы (1995), почётным знаком Союза журналистов России «За заслуги перед профессиональным сообществом» (2016).

 
Фрагменты из книги В.В. Бакшина «Сердце моё принадлежит Владивостоку»
(М.: КнигИздат, 2021, с. 76-106)

Начало 90-х годов – интересное время в истории российской журналистики. Вырвавшись из-под жёсткого контроля КПСС, она стала быстро развиваться: росли тиражи газет и журналов, появлялись негосударственные теле– и радиокомпании. Тезис «СМИ – четвёртая власть» был действительно недалёк от истины. Власть ощутила силу средств массовой информации, пыталась с ними работать. Да и сами СМИ стремились активнее взаимодействовать с государственными органами. Во Владивостоке, к примеру, руководители ведущих СМИ создали общественную организацию «Пресс–клуб», в которую, кроме меня вошли Борис Максименко и Георгий Климов (ТГТРК «Владивосток»), Валентин Ткачёв (телекомпания «Восток–ТВ»), Валерий Теплюк (факультет журналистики ДВГУ). Мы встречались с губернатором, вмешивались в конфликтные ситуации, посещали районные и городские СМИ, пытаясь помочь в решении проблем местной прессы.

 
1996 год. Владивосток. Пресс-конференция «Пресс–клуба» в Доме журналистов: Б.В. Максименко, В.В. Бакшин, В.А.Ткачёв, Г.Г. Климов, В.А.Теплюк

Но российской журналистике не позволили развиваться по канонам мировой прессы. После президентских выборов 1996 года, когда победу Бориса Ельцина во многом обеспечила мощная информационная поддержка федеральных телеканалов, люди, определявшие будущее России, поняли, что пресса, прежде всего телевидение, должны действовать под жёстким контролем из Москвы. Президент ТВЦ Олег Попцов так комментировал ситуацию: «ТВ – это оружие, которое нельзя выпускать из рук. Но государство его едва не потеряло…»

Начинается реорганизация всей системы российской журналистики, идёт поиск новых форм контроля СМИ со стороны государства. Ещё раньше, сразу после августа 1991 года, после запрета КПСС, типографии были отделены от редакций газет, хотя во всём мире большинство газет издаётся в собственных типографиях. Это позволило достаточно эффективно влиять на процесс издания тех или иных газет и журналов, недостаточно лояльных действующей власти, – если не нравится, не будем печатать. И до сих пор большинство российских газет не имеет собственных типографий.

В конце 90-х годов ведущим каналом массовой информации в современной России становится телевидение – по данным компании «Левада-центр», в марте 2020 года для россиян телевидение оставалось наиболее используемым источником информации. Именно здесь власть решила навести «порядок». Чтобы уменьшить информационное влияние руководителей регионов, в 1998 году было решено забрать у губернаторов региональные государственные телерадиокомпании – их подчинили ВГТРК, сначала в статусе дочерних предприятий, а затем и филиалов, что очень сильно отразилось и на объёмах вещания, и на финансировании региональных ГТРК. Исполнив указ президента Ельцина о формировании единого производственно–технологического комплекса государственных электронных СМИ, кое-где губернаторы, чтобы обеспечить информационное влияние на своих территориях, стали создавать собственные телекомпании – так, к примеру, появилось «ОТВ–Прим». В это же время началось и выдавливание из эфира частных телекомпаний, особенно самых мощных, как красноярская «Афонтово» или томская ТВ2.

Хотя самый сильный удар по системе регионального телевидения нанёс переход России на цифровое вещание. Несмотря на подписанный в апреле 2013 года указ президента Путина, ни в первый, ни во второй мультиплексы региональные телекомпании не вошли. Как пытались объяснить телевизионные начальники, прежде всего по техническим причинам. Пообещали, правда, отдать регионалам часть третьего мультиплекса, но его, скорее всего, так и не будет – нет на него денег ни у федерального центра, ни у регионов.

Много лет назад на традиционной выставке телерадиооборудования в американском Лас–Вегасе я обратил внимание на два фургона с мощными спутниковыми антеннами – это были передвижные станции местных телекомпаний. Бывая в зарубежных поездках, удивлялся количеству телевизионных вышек: в большинстве стран телерадиокомпании сами занимаются передачей своей продукции в эфир. Особенность же российской телерадиоиндустрии в том, что львиная доля передатчиков принадлежит государственной компании РТРС – именно от неё зависит и качество эфира, и его стоимость. И этот монополист, естественно, не заинтересован заниматься проблемами небольших региональных телекомпаний – у него и с федеральными компаниями хватает «головной боли».

И последнее: финансовое положение телерадиокомпаний зависит прежде всего от рекламы. Но рекламный рынок России откровенно слаб, он не сравним с рекламным рынком не только развитых, но и ряда развивающихся стран – к примеру, Польши. А когда в 2011 году вступили в силу поправки в закон "О рекламе", ограничивающие возможности федеральных телеканалов по продаже рекламы, это больнее всего это ударило как раз по филиалам ВГТРК – их доходы резко сократились. И вскоре мне довелось познать все «прелести» российской телевизионной индустрии.

ТЕЛЕВИДЕНИЕ

В новом здании редакции, что на Народном проспекте, в цоколе, была устроена сауна. Долго мы её пробивали через проектировщиков (не положено!), пока директор проектного института не вызвал к себе инженеров, работавших над проектом здания редакции, и не приказал: «Клиент платит деньги, клиент хочет в здании сауну, так спроектируйте её, но назовите, к примеру, комнатой отдыха». В результате в цоколе здания появилась сауна, замаскированная под комнату отдыха: неплохая парная (любители попариться её хвалили), небольшой бассейн и собственно комната отдыха. Сауна сразу же полюбилась сотрудникам редакции, и записывались в неё порой за месяц. Но на пятницу очереди не было – судьбу сауны в этот день решал лично главный редактор (здесь я взял пример с завода «Варяг», в сауне пансионата которого пятницей распоряжался директор, мой хороший товарищ Женя Леонов – я бывал по пятницам в варяговской сауне): в этот день в сауне принимали нужных редакции людей, но чаще по пятницам в сауне собиралось руководство редакции – кто-то любил попариться, но в основном собирались поговорить за накрытым столом с пивом и кое-чем покрепче. Да я и сам не очень любил париться – главным в таких встречах было неформальное общение, возможность в нерабочих условиях обсудить кое-какие рабочие вопросы.

И вот в июле 1998 года в пятницу, когда мы после короткого захода в сауну только– только собрались за столом в комнате отдыха, меня нашёл по телефону вице–губернатор Валентин Кузов: ты не можешь ко мне подъехать? Пришлось быстро собраться и минут через пятнадцать я уже входил в кабинет Кузова на седьмом этаже Белого дома (тогда ещё не было диких автомобильных пробок, и можно было за несколько минут доехать с 3-й Рабочей до Белого дома).

Вернулся я примерно через час, но коллеги ждали: дескать, что за срочность? Когда я сообщил, что Кузов предложил мне возглавить местную телерадиокомпанию «Владивосток», ребята долго смеялись: на кой хрен тебе это надо… И я тоже смеялся, хотя подумалось: а ведь работая в крайкоме, я стоял в резерве на председателя Тихоокеанской телерадиокомпании «Владивосток». В те времена основным средством пропаганды и агитации считались газеты, и к ним всегда было повышенное внимание со стороны партийных органов. Не случайно редактор газеты «Красное знамя» входил в бюро крайкома КПСС, а руководитель телерадиокомитета был рядовым членом крайкома.

Приморский телерадиокомитет всегда отличался особым, «сложным» характером. Во- первых, организация достаточно новая, формирующаяся, во-вторых, творческая, а в творческих коллективах всегда отношения сложные, в-третьих, значительную часть коллектива составляли инженерно–технические работники, далеко не всегда понимающие людей творческих. Пока много лет телерадиокомитетом руководил выходец из редакции газеты «Красное знамя» Борис Юрченко, всё было более или менее спокойно, когда его сменил Валентин Ткачёв, первые годы тоже прошли без эксцессов. Но с началом перестройки комитет забурлил, в коллективе начали требовать ухода Ткачёва.

И у крайкома были серьёзные претензии к Валентину Александровичу. Было принято решение о его замене. Мои переговоры с Ткачёвым закончились безрезультатно, тогда первый секретарь крайкома Гагаров решил действовать иначе: он вручил мне медицинскую справку о состоянии здоровья Ткачёва, и вскоре тот написал заявление об уходе.

Было решено, что нового руководителя выдвинет сам коллектив – его выбор пал на Виктора Феоктистова, бывшего сотрудника комитета, в то время работавшего собкором Гостелерадио на Сахалине. Но и демократичный Феоктистов не устроил кое-кого в телерадиокомитете – в сектор печати крайкома потянулись ходоки, предлагавшие его заменить. К сожалению, в то время у нас не было техники для скрытой записи. Если бы записали, к примеру, разговор в секторе печати с Валерием Теплюком, тогда преподавателем кафедры журналистики ДВГУ, и зампредом телерадиокомитета Вячеславом Гончаровым (другой зампред, Борис Максименко, в это время отсиживался в крайкомовском коридоре), то многим это было бы интересно: Теплюк и Гончаров предлагали заменить Феоктистова на Максименко. В крайкоме им отказали, тогда противники Феоктистова решили вопрос кардинально: на одном публичном мероприятии в Находке они напоили Феоктистова до безобразного состояния и в таком виде вывели «в свет». Протрезвев, Феоктистов написал заявление об увольнении и вернулся на Сахалин, где вскоре скончался. Так председателем Приморского телерадиокомитета стал Борис Максименко. Именно его мне предложили сменить.

Борис Максименко был сильным тележурналистом – в советское время далеко не каждый даже способный тележурналист мог стать собственным корреспондентом Гостелерадио, а Борис был собкором на строительстве Байкало–Амурской магистрали. Потом вернулся во Владивосток замом к Ткачёву, но в работу компании, судя по всему, особо не вникал – он оставался журналистом и не спешил быть руководителем. Скорее всего, именно такой председатель ТГТРК был нужен тем людям, которые спровоцировали уход сначала Ткачёва, затем и Феоктистова. Компания медленно угасала – и финансово, и технически, да и организационно: был уничтожен «Дальтелефильм», радио работало без лицензии, несуразно было поделено время вещания на 6-м телеканале.

… Допили мы в тот вечер в редакционной сауне всё, что было, и разъехались по домам.

А утром в субботу позвонил губернатор и попросил приехать к нему на Санаторную. Часа два бродили мы с Наздратенко по Санаторной, и он уговаривал меня принять предложение. Я не соглашался, тогда Наздратенко сказал: «Ладно, но ты можешь хотя бы слетать в Москву для встречи со Швыдким?» (Михаил Швыдкой возглавлял тогда ВГТРК – Всероссийскую государственную телерадиокомпанию). В общем, в понедельник мы с Кузовым вылетели рейсом «Трансаэро» в Москву.

Разговор со Швыдким в старом здании ВГТРК на Ленинградском проспекте (когда Швыдкого сменит Добродеев, он переберётся в здание на 5-й улице Ямского поля, а потом ещё раз сменит и здание, и кабинет, тем самым став практически недоступным для руководителей местных филиалов ВГТРК) был долгим. Михаил Ефимович говорил о значении телевидения для государства, о реорганизации местных телекомпаний, о светлом будущем, которое нас всех ожидает. Последним его аргументом, окончательно сломившим мои возражения, было утверждение, что Борис Максименко не будет работать в реорганизованной компании (тогда Швыдкой ушёл от ответа, почему не люб ему Максименко, уже позднее, разбирая бумаги в своём новом кабинете, я нашёл телеграмму Швыдкого Максименко с просьбой не увольнять Инну Лебедеву, но Максименко не обратил на эту телеграмму внимания, что Швыдкой, видимо, не забыл. Хотя, возможно, были и другие причины). Договорились, что я приду в компанию осенью, когда начнётся реорганизация региональных телерадиокомпаний.

До этого региональные государственные телерадиокомпании находились под двойным руководством: из Москвы ими руководило Гостелерадио, на местах – губернаторы. Борис Ельцин в начальный период президентства даже поощрял местных князьков, но затем начал с ними жесточайшую борьбу, которую затем продолжил Владимир Путин, вообще отменивший выборность губернаторов. В 1998 году было решено забрать у губернаторов основной канал информационного воздействия на население – телевидение. Был подписан указ, в соответствии с которым все государственные региональные телерадиокомпании преобразовывались в дочерние предприятия Всероссийской государственной телерадиокомпании. Кое-где (особенно в Якутии) этому активно сопротивлялись, но в большинстве регионов губернаторы подчинились Москве и отказались от телерадиокомпаний, но не всегда от их имущества (так, в Хабаровске часть помещений в Доме радио осталась за краевой администрацией). Губернатор Приморского края Евгений Наздратенко выполнил указ президента в полном объёме: в кратчайшие сроки компания была перерегистрирована как федеральное предприятие.

Кое-кто сразу же стал обвинять меня, что ТГТРК «Владивосток» стала активно лоббировать Наздратенко, но эти люди не знали, что в ВГТРК в те годы был введён жесточайший контроль за освещением местными компаниями деятельности губернаторов: каждую неделю мы отчитывались перед Москвой, сколько сюжетов о губернаторе и его администрации прошло в эфире – и не дай бог, если их было больше нормы. Это потом, когда финансирование филиалов ВГТРК резко сократится, Москва будет поощрять «добрые» отношения филиалов с местными властями, разумеется, с соответствующими финансовыми вливаниями. Так, под конец моей работы в ГТРК «Владивосток» мы получали от краевой администрации почти такие же финансовые средства, как и из Москвы – около 20 миллионов рублей в год.

Много было слов и о «светлом будущем»: новые каналы вещания, новая техника, хорошая зарплата. Очень скоро мы почувствовали, что всё будет наоборот. Позднее было сказано: так как денег на всех не хватает, повышенное финансирование пойдёт только в компании, входящие в социологическую линейку Гэллапа (на Дальнем Востоке это ГТРК «Владивосток» и ГТРК «Дальневосточная» из Хабаровска). Но и это осталось на уровне разговоров – с каждым годом финансирование если не сокращалось, то, по крайней мере, не увеличивалось. А когда дочерние предприятия были реорганизованы в филиалы ВГТРК, стало вообще худо. И не только из-за резкого сокращения финансирования (если в 2004 году мы получили из федерального бюджета 41,3 миллиона рублей, то уже в 2005-м только 24,4 миллиона, при этом в дальнейшем размеры финансирования, несмотря на инфляцию, не росли – в 2010-м ГТРК получила 24,2 млн. рублей), теперь мы были обязаны каждый свой шаг согласовывать с чиновниками из ВГТРК, которые чаще всего только по бумажкам представляли деятельность региональных компаний (к слову, есть регионы, к примеру Магадан, где чуть ли не десятилетиями не показывались кураторы из Москвы). Да и о телевидении многие чиновники ВГТРК имели весьма отдалённое представление. Когда началось сокращение штатов региональных компаний, одна дама, между прочим, начальник регионального управления, предложила ликвидировать центральные аппаратные – по существу техническое сердце телерадиокомпаний.

Вскоре началось и сокращение вещания – и на телевидении, и на радио. По существу, нам оставляли только информационное вещание, а имевшиеся частоты уходили под федеральные каналы – не исключаю, что и это было одной из целей реорганизации региональных ГТРК. И здесь не мог помочь даже Добродеев: как-то я выпросил у него дополнительный отрезок на 6-м телеканале, но через год нас оттуда убрали. А ведь среди ГТРК, вошедших в холдинг ВГТРК, были компании с мощным, качественным и разнообразным по тематике вещанием, у некоторых даже были собственные передатчики. Руководители таких компаний пытались бороться, отстаивать интересы своих коллективов, но прежних возможностей у регионалов уже не было: сначала ликвидировали ассоциацию руководителей региональных телерадиокомпаний, затем перестали собирать и рабочую группу, в которую входили самые авторитетные руководители ГТРК. Когда же ГТРК перешли в ранг филиалов ВГТРК, перестали быть самостоятельными компаниями, то их руководителей вывели и из состава Национальной ассоциации телерадиовещателей – организации, в какой-то мере влияющей на развитие российской телерадиоиндустрии. Кое-кто из руководителей ГТРК пытался возражать против идущих из столицы нововведений, но таких становилось всё меньше и меньше. У Василия Платонова из челябинской ГТРК, у которой забрали несколько передатчиков, схватило сердце. Мне, когда попытался решить вопрос с повышением зарплаты директору биробиджанской ГТРК Николаю Смирнову – он получал 50 тысяч рублей, вдвое меньше, чем, к примеру, мы со хабаровчанином Шведченко, прямо сказали: не лезь не в своё дело, хотя зарплату Смирнову повысили.

 
Март 2003 года. Хабаровск. Руководители дальневосточных ГТРК Я.Н.Жигало (Палана), А.В.Костылев (Петропавловск–Камчатский), В.В.Бакшин (Владивосток), В.А.Иванов (Магадан), А.И.Баяндин (Южно–Сахалинск), Н.С.Фуксин (ВГТРК), В.Г.Гинзбург (Комсомольск–на–Амуре). Сейчас в ВГТРК работает только Алексей Костылев

Правда, и в ВГТРК без особой радости приняли в свой состав регионалов. Ведь сильных компаний в регионах было немного, кое-где телерадиокомпании пришлось создавать заново. По существу, нами серьёзно занимались лишь руководитель Регионального департамента Рифат Сабитов и первый заместитель председателя ВГТРК Михаил Лесин, но он вскоре стал министром и там решал уже другие задачи. ВГТРК и организационно не была готова к работе с региональными компаниями – статус унитарного предприятия не способствует работе с регионами. Пока местные ГТРК были дочерними предприятиями с правом самостоятельного решения многих вопросов, ещё было терпимо, хотя уже в 2003 году Лесин был вынужден признать: «В том виде, в котором сейчас существует ВГТРК, это экономически и административно неэффективно». Пошли разговоры о преобразовании ВГТРК в акционерное общество, но до сих пор ВГТРК остаётся ФГУПом со всеми его проблемами. И региональные телерадиокомпании остаются для ВГТРК пасынками.

А губернаторы быстро нашли выход из информационной блокады Москвы: стали создавать собственные телекомпании, вкладывая в них гигантские финансовые средства. В Хабаровске это телекомпания «Губерния», в Якутии – «Саха», в Приморье – «ОТВ–Прим», созданная ещё при Наздратенко, но потом фактически угробленная при Дарькине – когда он забрал у компании метровый 3-й телеканал, передав его частной телекомпании, контролируемой армянской диаспорой, но сохранив при этом финансирование на прежнем уровне – примерно 120 млн. рублей в год.

Вернувшись из Москвы, я сразу же заехал к Максименко, рассказал о предложении Наздратенко и встрече со Швыдким. Для Бориса это не было неожиданностью и воспринял он новость спокойно – понимал, что не сработается с Наздратенко и Швыдким.

В сентябре меня срочно вызвали в Москву: беседы со Швыдким, с Лесиным, с Сабитовым, консультации с руководством Гостелерадио. В общем, вернулся я во Владивосток генеральным директором Тихоокеанской ГТРК «Владивосток». Максименко встретил известие о своей отставке внешне спокойно, но попросил меня на первых порах поработать в кабинете зама, да и я не хотел обострять обстановку в компании – было понятно, что кое-кто не рад смене власти. Да так и проще было входить в дела компании, разбираться в её хитросплетениях.

23 сентября пришёл приказ о моем назначении. Как заведено, состоялось официальное представление. Разговор был жарким: кто-то был против меня, кто-то поддерживал нового руководителя. Больше других шумели так называемые демократы, хорошо мне знакомые по работе в крайкоме партии и в газете «Владивосток». Было видно, что сценарий собрания кто-то тщательно отработал, но меня ещё в Москве предупредили: держись, не срывайся, пусть они раскроются. Ярким было выступление Александра Брюханова, сторонника Виктора Черепкова: дескать, ты пришёл сюда цензором. Я ответил: «Покажи мне Саша (а я знал Брюханова очень давно, со студенчества, даже год в одной комнате общежития жили) человека, который сможет каждый день просматривать 8 часов телевидения и прослушивать 18 часов радио (а именно таким был объём вещания ТГТРК «Владивосток» в 1998 году), но одно скажу тебе твёрдо: Черепкова в эфире Приморского радио больше не будет».

С Виктором Черепковым, одно время мэром Владивостока, потом депутатом Государственной думы, у меня однажды был довольно долгий разговор, но Черепков признавал только тех людей, которые подпадали под его экстрасенское воздействие, я же ещё в студенчестве, на концерте Вольфа Мессинга, убедился, что не поддаюсь гипнозу – Черепков таких не любил. Я его тоже не жаловал и в информационной поддержке отказывал. Виктор Иванович был сильным популистом, умело привлекая на свою сторону определённую часть жителей Владивостока, особенно женщин. Так, некоторые до сих пор уверены, что именно Черепков первым рассказал о трагедии на Русском острове, где от голода умерли несколько матросов. Между тем первым об этой трагедии рассказал на страницах газеты «Владивосток» Евгений Шолох, Черепков лишь умело использовал эту тему.

Через несколько дней мне позвонили из Гостелерадио: смотрели, дескать, запись вашего собрания, молодец, хорошо держался. А вот сам я видеозаписи собрания не видел: Сергей Литус, который снимал собрание, сказал мне, что запись стёрли, даже написал по этому поводу объяснительную:

«Видеозапись собрания трудового коллектива ТГТРК «Владивосток» от 24 сент. 1998 г., протестовавшего против Вашего назначения на нынешнюю должность, я посчитал компрометирующей Вас, порочащей Вашу честь и достоинство и недостойной эфира. …Я счел необходимым кассеты размагнитить, подготовив их к следующей съемке. С уважением, С. Литус».

Зачем он это сделал – трудно сказать, тем более что я всерьёз на него рассчитывал – Литус действительно профессионал телевидения. Я не стал говорить ему, что знаю, где плёнка с записью собрания, но и Литус, видимо, понимал, что я знаю про его поступок, и вскоре уволился из компании. Позднее ушёл и Александр Брюханов – видимо, не представлял радиопрограмму «Популярное время» без Черепкова, да и времени у депутата краевой думы на полноценную работу главным редактором художественных программ дирекции радио не хватало. Ушли ещё несколько человек, что никак не отразилось на работе компании.

Директор радио Георгий Климов проработал в реорганизованной компании несколько месяцев. Я даже восстановил его в должности заместителя генерального директора, которой лишил его Максименко. Но в конце концов нам пришлось расстаться – Климов в краевой администрации стал курировать деятельность Творческой ассоциации журналистов Приморья.

Постепенно я входил в дела компании, понимал, с какими проблемами придётся столкнуться. Так, выяснилось, что делами компании заправлял какой-то «совет директоров», в котором состояли в основном сотрудники аппарата. Интересно работал сей «совет» – чаще премировал аппарат управления. Так Анатолий Злобин, фактически руководивший компанией при Максименко, попытался действовать и при мне: 14 октября появляется приказ о поощрении группы работников компании (Злобин, Климов, Гирюк, Павлуш, Проценко и ещё кучка приближённых) «за участие в предпринимательской деятельности». Фамилия под приказом моя, но подпись – Злобина. Приказ этот я, разумеется, отменил.

Прежде всего нужно было разобраться с финансами компании. Почему-то рекламными доходами ТГТРК «Владивосток» заправляла посторонняя фирма. В результате заработанные компанией деньги уходили в чей-то карман. (Кстати, позднее финансовый контроль оштрафовал компанию за увод валюты на иностранные счета: деньги за аренду помещений в Доме радио японскими телекомпаниями перечислялись на чей-то счёт в Японии – чей это счёт, мы узнать так и не смогли). Пришлось создавать в компании рекламный отдел, и уже через год доходы компании от рекламы выросли во много раз – с 145,8 тыс. рублей в 1998 году до 1277,8 тыс. в 1999-м. Вот и думай, куда уходили рекламные деньги. Хотя не секрет, что одна из сотрудниц ТГТРК «Владивосток», «умело» совмещая информационные сюжеты с рекламными, в результате создала собственную телевизионную компанию.

Перечень «тёмных» историй можно продолжать и продолжать. Скажу ещё лишь о двух.

За корпусами компании высится неплохой жилой многоквартирный дом, как сейчас говорят, бизнес–класса. Так вот: построен он был на земле, закреплённой за компанией. Когда это выяснилось, принялись мы искать следы этой сделки – ни одной бумаги в компании не оказалось. С большим трудом добыли экземпляр договора с застройщиком – компанией «Востокинвестстрой». Оказалось, что земля была предоставлена за какие-то смешные деньги (кажется, тысяч за триста рублей), тогда как обычно владельцу земли отходило минимум 10 процентов жилья. Кому ушло элитное жилье на Пологой, 50 – так и осталось загадкой.

Вторая «тёмная» история связана с базой отдыха в районе Шаморы. Место это пробивал» ещё Ткачёв. Место не очень удачное, без песчаного пляжа. Но именно здесь решено было построить современную базу отдыха. Поставили здание на мысу, у самого обрыва (позднее, когда люди из администрации президента искали в Приморье место под резиденцию, посетили они и это недостроенное здание. Потом долго сокрушались: какой дурак поставил здание у самого обрыва – специально что ли для самоубийц?). Здание так и не достроили, хотя, при желании, сделать это можно было – руководители дальневосточных телерадиокомпаний потом говорили мне, что не раз предлагали Максименко помощь в достройке базы, но он отказывался.

Правда, вторая «тёмная» история связана с другим зданием базы, деревянным. По документам построен этот барак из материалов высшего качества, на самом же деле – из старья, поэтому он быстро стал гнить. Но снести его мы не могли – слишком велика была остаточная стоимость сего «здания».

Главная же проблема телерадиокомпании «Владивосток» была связана с технической базой. Когда Михаил Лесин, только-что ставший министром печати, в 1999 году впервые посетил компанию, он очень кратко охарактеризовал телевизионную студию: «Это что, музей?». Через год, вновь посетив компанию, он уже был более или менее доволен техническим состоянием телевизионной студии – за год мы сумели на собственные средства компании (заработанные прежде всего рекламой) практически полностью сменить техническую начинку студии.

 
Июль 2000 года. Владивосток. С Р.А.Сабитовым на праздновании 45-летия Приморского телевидения

И в коллективе постепенно обстановка становилась спокойнее, хотя многие из «совета директоров» по-прежнему работали. Попытались, правда, они противопоставить руководству профсоюзный комитет, но эту проблему я решил достаточно просто: побеседовал кое с кем из членов профкома, они вышли из его состава, и профком стал недееспособен. Новый состав профкома уже не воевал с руководством. А позже мы вообще ликвидировали профсоюзную организацию – дабы не кормить чиновников от профсоюза, ведь большая часть профсоюзных взносов уходила в вышестоящие профсоюзные органы, да и демократические нормы в этих профсоюзах полностью исчезли. При всём моем добром отношении к тогдашнему профсоюзному лидеру Приморья Владимиру Чубаю (именно он был «опекуном» газеты «Рыбак Приморья» в бытность секретарём крайкома партии), когда он просился в эфир компании, я сразу же предупреждал: «Владимир Павлович, извините, но первый вопрос будет: а кто вас избрал?» И Чубай сразу же от эфира отказывался. В ВГТРК положительно оценили наши действия – там тоже считали, что такой профсоюз компании не нужен.

Хотя «вражеские силы» не успокаивались. В чём меня только не обвиняли! То я уволил полкомпании, то уволил вдову Максименко, то уволил его сына, то его невестку (хотя в то время Алексей Максименко был неженат, и невестки просто быть не могло), то я планирую перевести телевизионное вещание компании с 5-го на 6-й канал, вещающий только на южные районы края.

Где-то я отбивался, где-то подключались коллеги, да и коллектив компании вставал на защиту.

Очень непростые отношения у меня сложились с новым полномочным представителем президента в Дальневосточном федеральном округе Константином Пуликовским, особенно после отставки Евгения Наздратенко и назначения новых губернаторских выборов. Пуликовский потребовал меня отстранить хотя бы на период выборов. В компанию даже был назначен «смотрящий» – Валерий Муравьев, когда-то уже работавший в ГТРК. В конце концов, по рекомендации Лесина, в мае 2001 года, накануне первого этапа выборов, я вынужден был даже уехать из края (интересно, что нашу с женой поездку на южнокорейский остров Чеджу оплатила команда кандидата в губернаторы Апанасенко, активно лоббируемого Пуликовским). Именно в этот период на мою защиту встал коллектив компании. Во многие адреса ушло обращение делегатов профсоюзной конференции ТГТРК «Владивосток», более 140 сотрудников подписались под коллективным письмом министру печати Михаилу Лесину.

В этот сложный период я чувствовал поддержку не только коллектива, но и руководства ВГТРК. Поддерживал меня и министр печати Михаил Лесин, с которым у меня сложились хотя и официальные, но добрые отношения. Он приезжал во Владивосток, вызывал меня в Москву, чтобы решить некоторые, в основном политические, вопросы, защищал в Госдуме от нападок Черепкова.

Михаил Лесин очень много сделал для формирования современной российской системы средств массовой информации, фактически был её создателем, при этом чётко реагировал на политические запросы власти. Когда в руководстве страны было решено забрать у губернаторов региональные телерадиокомпании, Лесин, тогда первый заместитель председателя ВГТРК, очень активно занимался этим сложнейшим делом. Именно с ним руководители региональных телерадиокомпаний решали все возникавшие то и дело проблемы. В 1999-м он стал министром по делам печати, телерадиовещания и средств массовой коммуникации. И ещё активнее включился в «подгонку» российской системы СМИ под запросы власти. В ходе губернаторских выборов 2001 года Лесин пару раз вызывал меня в Москву только ради очень короткого разговора в его кабинете в здании на Страстном бульваре (видимо, только там он был уверен в конфиденциальности нашего разговора) – речь шла о поддержке тех или иных кандидатов на пост губернатора.

Михаил Лесин в ранге министра трижды прилетал во Владивосток. Мне, как руководителю телерадиокомпании, приходилось его встречать, работать с ним, но это было несложно, так как человек он был в общении простой, некапризный. В 2004-м его «ушли» с поста министра – видимо, к тому времени он выполнил поставленные задачи. Деятельность Лесина по-разному можно оценивать, но он действительно был сильнейшей фигурой в системе российских СМИ. После него таких фигур больше не было. И кто знает, случайной ли была его гибель в Вашингтоне в ноябре 2015 года. По крайней мере Лесин очень много знал лишнего о системе российской власти.

Особенно острыми мои отношения с Константином Пуликовским стали после отставки губернатора Евгения Наздратенко в 2001 году.

Из выступления К.Б. Пуликовского 13 мая 2001 г.: «Бакшин отправлен сейчас в отпуск с последующим..., он будет переведен на другую работу. Этим вопросом будет заниматься его руководитель Всесоюзной (так в тексте – В.Б.) телекомпании Добродеев. Но работать в Приморье не будет. Это уже проблема не моя и не приморцев, где он будет работать и чем будет заниматься».

До сих пор не могу понять, откуда Пуликовский черпал такую «информацию». Хотя «добрых людей», подкидывающих ему «информацию», было предостаточно. Генерал, но неопытный политик зачастую шёл на поводу у таких «информаторов». Позднее наши отношения с ним наладились. В 2003 году он посетил Институт массовых коммуникаций ДВГУ, где по-доброму говорил обо мне.

 
2003 год. Владивосток. Полномочный представитель Президента РФ в ДВФО К.Б. Пуликовский на факультете журналистики ИМК ДВГУ

Вообще место руководителя самого мощного государственного телерадиоканала и самое опасное. Приходится постоянно лавировать между меняющимися запросами Москвы, запросами местной власти и нападками местных политиков, жаждущих получить льготный доступ на самые эффективные каналы общения с аудиторией. Моё назначение в 1998 году лоббировал Наздратенко, но он же приложил массу усилий для того, чтобы снять меня в 2000 году, дав команду одной из служб финансового контроля найти финансовые нарушения в компании. Сергей Дарькин, с которым у меня были добрые отношения ещё с газеты «Владивосток» (его компания «Ролиз» была одним из акционеров компании «Владивосток–новости», издававшей газету), сразу же после избрания губернатором в 2001 году попросил Михаила Лесина заменить руководителя ГТРК. И это не только во Владивостоке. Проработав почти 13 лет в системе ВГТРК, я знал немало случаев, когда московское руководство жёстко отсекало все нападки местных властей на руководителей филиалов ВГТРК, но были и обратные примеры, когда под давлением губернаторов убирали руководителей местных телерадиокомпаний, зачастую незаконно, так как после реорганизации дочерних компаний в филиалы ВГТРК на руководителей филиалов перестали распространяться нормы трудового законодательства о срочных контрактах – они стали бессрочными, но с нами по-прежнему подписывали эти юридически ничтожные бумаги.

ГТРК «Владивосток» в те годы довольно уверенно чувствовала себя в составе ВГТРК. Прежде всего экономически: кроме субсидии из федерального бюджета, мы активно в финансовом плане сотрудничали с администрацией Приморского края и мэрией Владивостока, много зарабатывали на рекламе. Были проблемы с краевой думой, её руководитель Сергей Дудник считал, что мы должны бесплатно освещать деятельность местных депутатов. Почти год мы ничего не показывали из деятельности краевой думы, пока в конце концов Дудник не уяснил неправомерность своих требований к федеральной компании.

Да и в творческом плане ГТРК «Владивосток» была в числе лидеров. Мы регулярно отслеживали социологические данные о качестве телевизионного эфира, особенно по вечерним выпускам. Социология показывала, что владивостокские зрители после рекламного блока в конце федеральных «Вестей» активно возвращались к местным новостям, и особых вопросов к нам не было.

К сожалению, тематически мы постепенно превращались в сугубо информационную компанию, так как время на тематическое вещание каждый год нам урезали. При этом обоснования были порой идиотскими: дескать, на канале «Культура» ваше вещание убыточно – естественно убыточно, ведь реклама на этом канале исключена, и «Культура» полностью финансируется из бюджета. Сколько сил я потратил, убеждая руководство телеканала «Культура» показать один из прекрасных спектаклей Приморского театра имени Горького, академического, между прочим, театра, но на мои обращения даже не ответили.

Сокращение вещания приводило, естественно, к сокращению штатов, а это всегда болезненный вопрос, особенно на телевидении. В теории российской журналистики почему-то мало исследованы особенности мужской и женской журналистики. В газетных редакциях давно устоялось, что социальные темы лучше получаются у женщин – во «Владивостоке» такие материалы вела Светлана Жукова, у неё социальные публикации получались более тёплыми, проникновенными, я бы сказал женственными. Мужики обычно пишут жёстче, аналитика у них сильнее.

Но у телевидения и в какой-то мере у радио есть своя гендерная особенность: равномерность присутствия в эфире мужчин и женщин. Вообще-то журналистика в принципе более мужская профессия, но мужчин в журналистике традиционно, к сожалению, немного, и особых проблем с ними обычно не возникает, кроме разве проблемы пьянства. С женщинами сложнее. Случается, что журналисты–женщины реализуют свои проблемы через публичность – что-то похожее на кликушество. Так, на Приморском радио долгое время работала одна дама, которая в своих радиорепортажах поднимала довольно острые темы – пока мы не убедились, что почти за каждым репортажем скрывался её личный интерес. Пришлось убрать её из эфира, назначив на должность, не связанную с репортёрской деятельностью. Но такая работа ей не понравилась, и она ушла из компании, ещё долго распространяя в соцсетях небылицы про меня и моих близких, пока не пришлось ей напомнить об ответственности за клевету.

Другая проблема женской журналистики на телевидении и радио – возраст. Года идут, и когда-то красивая ведущая стареет и лицом, и голосом, и приходится уходить из эфира. Очень болезненная проблема, ведь далеко не каждая ведущая готова стать, к примеру, продюсером. Кто-то уходит в руководители, как, к примеру, Ирина Шулекина, ставшая моим заместителем, кто-то в пресс–службу, как Ирина Кильневая, одно время руководившая пресс–службой приморского парламента. И очень редко женщина– журналист работает в эфире не обращая внимание на возраст, как это делала, к примеру, Светлана Дудик, курировавшая в компании военно–медицинскую тематику.

Мне приходилось довольно часто летать в Москву, порой чуть ли не каждый месяц, решая те или иные производственные вопросы в кабинетах ВГТРК. Бывал и в других регионах – и не только Дальнего Востока. Укрепились творческие связи с коллегами из Японии и Китая. В сентябре 2003 года мы даже организовали выезд большой группы руководителей региональных филиалов ВГТРК в Японию на теплоходе «Михаил Шолохов»: познакомились с работой филиала корпорации NHK в Тояме, посетили центральный офис NHK в Токио. Чего это стоило – особый разговор, но в организации этого круиза нам очень помогли в NHK, в японском генеральном консульстве во Владивостоке, в пароходстве и во владивостокской таможне.

 
Сентябрь 2003 года. Япония, Токио. Делегация ВГТРК у офиса корпорации NHK

Когда я пришёл в ГТРК, то столкнулся с правилом, принятым в региональных телерадиокомпаниях: её руководитель ведёт эфиры с губернатором и прочими важными чиновниками. Так и мне пришлось заменить Инну Лебедеву в эфирах с Евгением Наздратенко – Максименко по понятным причинам такие эфиры не вёл. В студии я чувствовал себя уверенно, но вот с речью были проблемы – хотя я был на довольно неплохом счету у университетской преподавательницы русского языка Татьяны Мехович, но я был газетчиком и за ударениями в словах особо не следил. В общем, пришлось после каждого эфира прорабатывать ошибки.

 
Июль 1999 года. Владивосток. В студии с губернатором Приморского края Е.И. Наздратенко

Довольно просто было работать с Наздратенко: хотя мы и обговаривали заранее круг вопросов, он не боялся неожиданных вопросов и вёл себя в студии уверенно. Сложнее было с Дарькиным, который не любил несогласованных вопросов. Да и с дикцией у него сначала были проблемы, но с Дарькиным много работали специалисты, и к концу губернаторского срока таких проблем почти не было. Мы даже как-то рискнули с ним провести по-настоящему прямой эфир – до этого все беседы шли в записи, что позволяло убирать из эфира какие-то шероховатости. С Миклушевским в эфире я работал немного – у нас не было так необходимого для беседы взаимопонимания.

Были и удачные эфиры, и не очень, но одну беседу в телеэфире я провалил точно – с тогдашним председателем крайизбиркома Сергеем Князевым (сейчас член Конституционного суда РФ): я ему вопрос, надеясь, что Князев будет развивать тему, но у него, видимо, настроения не было беседовать, отвечал коротко. Эфир был прямой, и вижу я, что до конца эфира ещё далеко, а вопросы-то заканчиваются. Спасибо ребятам из центральной аппаратной: нашли, чем закрыть оставшееся время.

Почти 13 лет руководил я телерадиокомпанией «Владивосток». Всё чаще подступала мысль, что пора уходить. Было ясно, что «светлое будущее» у регионального телевидения не наступит, компания работала стабильно, с высокими рейтингами, но былого интереса к её деятельности у меня уже не было, даже предстоящий саммит АТЭС воспринимался как- то обыденно. Вдобавок осложнились отношения с Рифатом Сабитовым, который вернулся в Региональный департамент ВГТРК, но вернулся другим человеком.

Рифат с самого начала курировал в ВГТРК регионы. Именно на него свалилась основная нагрузка по включению региональных ГТРК в состав ВГТРК. Он мотался по стране, решал множество различных вопросов, оставаясь при этом добрым товарищем, я бы сказал больше – другом. Однако с приходом Добродеева Сабитова в 2001 году вынудили уйти из ВГТРК – не знаю, кому он тогда помешал. Потом Рифат работал в РТРС, НТВ и телекомпании «Петербург – 5 канал», но опять-таки кому-то это очень сильно не понравилось, и Рифату пришлось несколько лет поработать в региональных ГТРК. Характер его после всех передряг изменился, и уже редко я видел в нём прежнего Рифата Абдулвагаповича, которого считал одним из своих друзей.

В общем, я всерьёз подумывал об уходе из ВГТРК. В Москве многие отговаривали, но тут начался процесс создания ДВФУ, и все мысли всё больше были о будущем Института массовых коммуникаций. Несколько раз я встречался с ректором ДВФУ Владимиром Миклушевским и понимал, что надо принимать решение.

 
Июль 2005 года. Владивосток, остров Русский. Сотрудники ВГТРК во время празднования 50-летия Приморского телевидения: Пётр Константинов (Красноярск), Пётр Земцов (ВГТРК), Александр Золотов (Южно–Сахалинск), Валерий Бакшин (Владивосток), Александр Богатырёв (ВГТРК), Сергей Хегай (ВГТРК)

В конце 2010 года прилетел в Москву, вручил Рифату Сабитову подарок из Японии и сказал, что планирую летом 2011 года уйти из компании – Рифат не возражал. В декабре переговорил с Дарькиным, который пообещал с трудоустройством после ухода из ВГТРК (обещание это он так и не выполнил) и порекомендовал на моё место Михаила Полусмака, генерального директора телекомпании «ОТВ–Прим». В Москве к кандидатуре Полусмака отнеслись в целом положительно, но Миша, странный человек, сам себе всё испортил: организовал письмо Дарькина Добродееву, чего в ВГТРК не любили. В результате кандидатура Полусмака была снята с рассмотрения.

Ближе к лету ребята из службы безопасности ВГТРК намекнули мне, что моя должность уже «продана», но фамилию «покупателя» не назвали. Своего преемника я узнал только 19 августа 2011 года, когда Рифат Сабитов прилетел во Владивосток вместе с хабаровчанином Владимиром Шведченко, который стал одновременно руководить и ГТРК «Владивосток», и ГТРК «Дальневосточная». Со Шведченко я был знаком давно, мы часто встречались и в Хабаровске, и во Владивостоке, куда он приезжал по каким-то личным делам, и в Москве, но друзьями нас назвать было нельзя: так, коллеги. У нас совершенно разные характеры, разные принципы работы.

Я ушёл из компании 20 августа 2011 года и сильно удивился, когда уже в ноябре Сабитов сказал мне, что Шведченко надо убирать из Владивостока. На мой взгляд, Шведченко погубило его сильнейшее самомнение: он был настолько уверен в своём прочном положении в ВГТРК, в своих хороших отношениях с Добродеевым, на которого ссылался по любому случаю.