Как надоело умирать!

20 мая в одной из московских клиник скончался Олег Янковский

Юлия ПЯТЕЦКАЯ
«Бульвар Гордона»

«Безоружные люди сбрасывают королей с престола из-за любви к ближнему. Из-за любви к Родине солдаты попирают смерть ногами. А что сделал ты из-за любви к девушке?».

Когда-то фраза Волшебника из «Обыкновенного чуда»: «А что сделал ты из-за любви к девушке?» влюбила меня в Олега Янковского на всю жизнь, а слова его барона Мюнхгаузена: «Серьезное выражение лица — еще не признак ума. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь...» стали моими любимыми в жизни словами.

Уже после его смерти, в сотый раз пересмотрев «Полеты во сне и наяву», «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен» и даже советскую мелодраму «Влюблен по собственному желанию», захлебываясь от слез и не забывая при этом улыбаться, я подумала, что мне всегда не меньше, чем смотреть на Янковского, нравилось его слушать. У него был невероятно магнетичный голос, сексуальный тембр, легкий и обаятельный дефект речи...

«Черт возьми, — устало вздыхал барон, перед тем как уйти по веревочной лестнице в небо, — как надоело умирать». Эта лестница, еще недавно выглядевшая в фильме Захарова несколько по-бутафорски, воспринимается сегодня на удивление символично. «Прощайте, господа! Сейчас я улечу. Мы вряд ли увидимся. Когда я вернусь, вас уже не будет»...

«Мне трудно это представить», — лаконично сказал о смерти Янковского Георгий Данелия. Это невозможно представить. Не нужно. Надоело умирать!

В конце концов, жизнь — не столько количество прожитых лет, сколько их качество. Одному из лучших советских артистов выпала яркая интересная судьба, счастливая лотерея, и даже в последние свои месяцы и дни, когда газеты наперегонки бросились публиковать бюллетени о состоянии его здоровья с отвратительными подробностями и неприличными комментариями онкологов, он выглядел живым, настоящим и красивым. До поры до времени судьба хранила и оберегала его, он же никогда не заискивал перед ней, не шел наперекор и свою последнюю трагедию принимал как данность.

«Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле совершались именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!».

Он работал до последнего дня и очень боялся оказаться ненужным и заброшенным бывшим известным артистом, деградировавшим от вынужденного безделья в злого, желчного и обиженного старика. Болезнь изменила его внешне, но стариком он так и не стал, успев уйти по веревочной лестнице рано утром, 20 мая, простившись только с самыми близкими.

Павел Лунгин, в фильме которого «Царь» Олег Иванович сыграл, возможно, свою лучшую роль, называл Янковского «либертином». Конечно, либертин — раскрепощенный, талантливый, вальяжный, элегантный, ироничный, аристократически изящный... Правда, он был не один такой в советском кино.

В эпоху радикальной смены культурного контекста и зарождения нового культурного слоя очередной раз удивляешься, как много талантливых и ироничных аристократов уже ушло от нас по веревочным лестницам — Павел Луспекаев, Ефим Копелян, Олег Даль, Иннокентий Смоктуновский, Ролан Быков, Леонид Быков, Александр Кайдановский, Владислав Дворжецкий, Олег Борисов, Анатолий Папанов, Андрей Миронов... Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.

Главный либертин советского кинематографа родился в 1944 году в поселке Джезказгане Казахской ССР в мужской праздник 23 февраля в семье репрессированного. Отец — выходец из польских дворян, штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка — дважды сидел в сталинских лагерях, дважды выпускался и умер, когда Олегу было девять лет. Мать-бухгалтер поднимала трех сыновей сама. Актером стал случайно. Уже в Саратове собирался в медицинский, увидел объявление о наборе в театральный. Поступил. Выяснилось, что приняли не его, а брата Николая, который, работая на заводе, тайно сдавал экзамены в вуз. Брат почему-то уступил Олегу свое место...

В 1973 году Марк Захаров пригласил молодого артиста из Саратова к себе в «Ленком». Этому театру Олег Иванович останется верен до конца своих дней, ни разу ему не изменив «из этических соображений». Фильмы Захарова с участием Янковского покорят весь истосковавшийся по обыкновенному чуду Советский Союз, «Зеркало» и «Ностальгия» Тарковского принесут признание на Западе, «Полеты во сне и наяву» Балаяна с неприкаянным и лишним Макаровым станут библией и манифестом советской интеллигенции. Завидная судьба, необычная, редкая. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь...

За всю жизнь он не произнес ни одной публичной глупости и гадости, не обидел и не разозлил никого из своих чувствительных коллег, к нему не прилипла ни одна сплетня, он был единственный раз пожизненно женат, у него нет ни одной стыдной работы. Сказав столько всего замечательного со сцены и с экрана, Олег Иванович всегда тщательно подбирал слова, избегал высоких фраз, экстравагантных поз, театральных жестов и деликатно умел держать правильную дистанцию.

Премьера «Царя», в котором Янковский сыграл митрополита Филиппа — главного оппонента кровавого самодура-самодержца Ивана Грозного, состоялась на Каннском кинофестивале, за три дня до кончины актера. «Я искал лицо благородства...» — вспоминал Лунгин, объясняя свой выбор Олега Янковского на роль Филиппа Колычева.

Поразительно, но этот породистый красавец-мужчина с «лицом благородства», всеми любимый и обожаемый, никогда не оказывался в зоне повышенного суетливого внимания, в эпицентре скандала. Его совершенно не испортила ни коммунистическая, ни капиталистическая действительность, не украсило звание народного артиста Советского Союза, мало кто помнит его премии и награды, и даже у самых унылых и серьезных газетных поденщиков не поворачивается язык назвать его сегодня великим, хотя этот громоздкий и сомнительный титул, словно тавро, давно уже ставят на каждом втором деятеле искусства, культуры и спорта.

Он ушел до обидного рано, не превратившись в статусную звезду, бывшего кумира, постаревшего секс-символа, кого-то еще... Его невозможно пристроить в некий ряд, подыскать для него подходящее место. Янковский плохо смотрится в бронзе, на пьедестале. Надеюсь, на Новодевичьем моему любимому артисту поставят человеческий памятник. Хорошо бы с цитатой из барона Мюнхгаузена. «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!».