За кадром

В последние годы Игорь Старыгин говорил, что ненавидит «Мушкетеров»: этот фильм сломал ему жизнь

Ровно год назад не стало всенародно любимого Арамиса

Игоря Старыгина нельзя однозначно назвать актером одной роли. Ведь у него были и Костя Батищев из «Доживем до понедельника», и Микки из «Адъютанта его превосходительства», и Владимир Данович из «Государственной границы», и Андрей Старцев в «Городах и годах», и Норбер де Ла Моль из «Красного и черного»... Но роль Арамиса в кинокарьере Старыгина оказалась самой яркой и заметной.

Сейчас кажется, что артист с его не по-советски дворянской внешностью и изысканными манерами был просто рожден для нее. Он сам понимал это, хоть и жаловался, что всегда будет заложником мушкетерского образа. «Для многих зрителей я останусь Арамисом», — часто сетовал в интервью Игорь Владимирович. Слова оказались пророческими — картина «Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини» стала последней для Старыгина.

А вот судьбу своего героя он повторил с точностью до наоборот: Арамис был единственным, кого Александр Дюма оставил в живых в заключительном романе трилогии «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя». В жизни именно Арамис ушел первым. После инсульта он впал в кому, а через полтора месяца умер в реанимации элитной московской клиники.

Людмила ГРАБЕНКО
«Бульвар Гордона»  17 ноября 2010г.

ГЕОРГИЙ ЮНГВАЛЬД-ХИЛЬКЕВИЧ: «У ИГОРЯ БЫЛ КОМПЛЕКС ПО ПОВОДУ ТОГО, ЧТО СВОЮ ПЕРВУЮ И ПОСЛЕДНЮЮ ЗНАМЕНИТУЮ РОЛЬ ОН СЫГРАЛ БОЛЕЕ 30 ЛЕТ НАЗАД»

Спустя 30 лет после премьеры фильма «Д'Артаньян и три мушкетера» режиссер снова собрал своих любимых артистов, чтобы снять третью и, как оказалось, последнюю картину. Вместе мы мушкетеров больше не увидим — ни в новом кино, ни в жизни.

— Георгий Эмильевич, сейчас можно с уверенностью сказать, что главной ролью Игоря Старыгина был Арамис, а подарили ее актеру вы.

— А он в последнее время часто говорил, что ненавидит этот фильм: дескать, он сломал ему жизнь. Жаловался, что, по сути, не сыграл ничего, кроме «Мушкетеров». Игоря в последнее время никто не приглашал сниматься, и у него был серьезный актерский комплекс по поводу того, что свою первую и последнюю знаменитую роль он сыграл больше 30 лет назад. Это его мучило. Он жаждал работать, но ни новых предложений, ни здоровья для их осуществления у него не было.

Поэтому не могу сказать, что Старыгин с радостью согласился сниматься в «Возвращении мушкетеров», у него к этой картине было двойственное отношение. С одной стороны, это была работа, давно забытые большие деньги и невероятный, не поддающийся описанию взрыв народной любви и популярности. С другой — во всех интервью Игорь говорил, что не знает, какой в результате получится фильм, — в этом смысле у него есть определенные сомнения. Но это было некое кокетство, присущее всей актерской компании. Все они в какой-то степени надували щеки, за исключением Вали Смирнитского и Вени Смехова, но последнего почти все время не было в стране, он приезжал на съемки и снова уезжал.

Георгий Юнгвальд-Хилькевич: «Игоря в последнее время никто не приглашал сниматься, и это его мучило — он жаждал работать»

— Игорь Владимирович затаил на вас обиду еще и за то, что его озвучивал другой актер?

— Арамис говорит голосом Игоря Ясуловича во всех девяти сериях о мушкетерах, но почему-то именно в «Возвращении» Старыгин захотел озвучивать себя сам. Мы ему объясняли, что это невозможно сделать юридически: у Ясуловича есть такое же авторское право, как и у всех остальных. И Игорь мне этого не простил.

Но все равно я его люблю. Бывает же, что в одной семье родители и дети или братья с сестрами ссорятся насмерть, но от этого не перестают быть родными людьми. Так и здесь: несмотря на напряженность, которая время от времени возникала в наших отношениях, они все равно мои любимые дети, и я слежу за событиями в жизни каждого из них.

Радуюсь, когда у них все хорошо, вместе с ними переживаю их трудности. И такой ранний уход Игоря для меня страшная трагедия.

— Как получилось, что во время съемок первого фильма именно его вы выбрали на роль Арамиса?

— Когда я начинал работать над картиной, у меня был Портос — я всегда знал, что это роль для Вали Смирнитского, хотя он тогда был худощавым, стройным, синеглазым, красивым молодым человеком. Казалось бы, ничего общего с Портосом. К тому же Валя приехал ко мне на пробы в гипсе (он сломал ногу), и ему подкладывали специальные подушки и толщинки, чтобы хоть как-то приблизить к герою. Еще у меня были король с королевой — и все!

Игорь Старыгин (Костя Батищев) с Ольгой Остроумовой (Рита Черкасова) в культовом фильме Станислава Ростоцкого «Доживем до понедельника», 1968 год

Арамиса я вообще долго не мог найти, хотя перепробовал огромное количество актеров. А вот д'Артаньяна — Сашу Абдулова — нашел сразу. Но Ксения Борисовна Маринина, режиссер знаменитой телепрограммы «Кинопанорама», сказала мне: «Я, наверное, сейчас сильно подгажу Абдулову, но хочу познакомить вас с Мишей Боярским».

Во время встречи я увидел, что ко мне подходит... настоящий, живой д'Артаньян. Миша был именно таким, каким я представлял героя в своих мечтах. И уже Боярский потом спросил меня: «Ты не смотрел «Государственную границу»? Сейчас по телевизору показывают». А у меня и времени-то не было телевизор смотреть. Но Миша заметил, что там играет актер, который прекрасно подошел бы на роль Арамиса. Так я увидел Игоря — изящного, утонченного, с голубыми глазами и тонкими пальцами аристократа — и сразу же утвердил его.

— И даже костюмы начали шить, не дожидаясь мнения худсовета?

— Да, по меркам киностудии «Мосфильм» — там хранились данные на всех актеров. К началу съемок у Старыгина были готовы все комплекты костюмов.

— А если бы его не утвердили?

— Если бы мне не разрешили взять хотя бы кого-нибудь из этой четверки, я бы просто не стал снимать картину. Мне в жизни частенько приходилось идти на компромиссы, но я разрешал кинематографическому начальству отыгрываться только на мне, вырезая дорогие мне куски из уже смонтированных лент, иначе в советское время было невозможно. А вот актеров никогда в жертву не приносил, за что меня просто ненавидели в Госкино.

«Д’Артаньян и три мушкетера», 1979 год. «Больше всего мы тогда были похожи на лихую шайку разбойников из мультфильма «Бременские музыканты» — «Не желаем жить, эх, по-другому!»

На телевидении было немного легче, там ко мне очень хорошо относилась заместитель Лапина Стелла Ивановна Жданова — умнейшая и красивейшая женщина. Посмотрев рабочий материал первой картины о мушкетерах, она сказала: «Не мешайте ему, пусть работает! Мы еще этим фильмом будем гордиться». Поэтому все, что я снял, осталось в картине, из «Д'Артаньяна и трех мушкетеров» не вырезали ни единого кадра.

— Во время съемок «Возвращения» Игорь Владимирович уже неважно себя чувствовал?

— Игорь чувствовал себя хуже всех — он быстро уставал, с трудом передвигался — у него была нарушена координация движений. Он был единственным, кто в этот раз не скакал на лошади, — мы снимали его крупный план, а на общем за него это делал дублер.

Из-за тромбоза, которым страдал Старыгин, ему пришлось перенести много операций — как минимум, раз в год он обязательно ложился в больницу и был буквально весь изрезан. В последний съемочный день в экспедиции он потерял сознание, пришлось вызвать «скорую».

— А как насчет алкоголя?

— Выпивал немного, но уже не так, как все они на первых «Мушкетерах».

«Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини», 2008 год. «Из-за желания побыть вместе мы и согласились сниматься в этой картине с заведомо несовершенным сценарием»

— В этом смысле о съемках той картины до сих пор ходят легенды...

— Тут, скажу я вам, больше вымысла, чем правды. Ребята слишком много и тяжело работали — мы же снимали за 20 дней серию, и на то, чтобы напиваться, у них не было ни времени, ни сил. К тому же все они летали туда-сюда: приезжали, снимались в своих сценах и уезжали. В редкие выходные дни они выпивали и даже буянили, но этого было не так уж много. А на площадке так и вовсе один раз — во время съемок финальной сцены, в сценарии она называлась «Крепость Сен-Жермен».

Вот там вино, которое они пьют в кадре, было настоящим, и к концу съемки мушкетеры просто лыка не вязали. Но я им не препятствовал, потому что понимал: съемки картины подошли к концу и они просто прощаются друг с другом. Да и знаете, чем хороша пьянка? Она оставляет приятные воспоминания — о каких-то невероятных поступках, шутках, смешных действиях. Это, пожалуй, единственное, о чем можно говорить спустя годы. О съемках вспоминать скучно, о женщинах — нескромно и неловко.

— После смерти Старыгина много говорили о мистике, связанной с «Возвращением мушкетеров», — дескать, вам не стоило их убивать.

— Мистика действительно была, но связана она совсем с другим. Продюсер фильма Олег Чамин, когда давал мне сумасшедшие деньги на этот проект, сказал: «Не думай о возврате. Мне не нужны деньги, мне нужен этот фильм. Я хочу, чтобы он был снят, пока все живы и здоровы». И он оказался прав: этот фильм уже не снимет никто, потому что нет Игоря...

МИХАИЛ БОЯРСКИЙ: «ОН БЫЛ САМЫМ ТИХИМ ИЗ НАС, А ВСЕ СВОИ ЛЮБОВНЫЕ ПОБЕДЫ ДЕРЖАЛ В СЕКРЕТЕ»

Знаменитый девиз «Один за всех и все за одного!» актеры, игравшие мушкетеров, перенесли из картины в жизнь. Все 30 с лишним лет, прошедшие после съемок, они дружили и по первому зову приходили друг другу на помощь.

— Михаил Сергеевич, как случилось, что «мушкетеры» подружились на всю жизнь?

— Думаю, всему виной ностальгия по юности, когда все мы мечтали стать мушкетерами. А тут нам, как по волшебству, представилась возможность в них поиграть, правда, в более серьезном, взрослом возрасте. И, общаясь во время съемок, мы нашли друг в друге черты, которые нам безумно нравились и которых каждому из нас не хватало. Интеллект и благородство Веньки Смехова, кажущаяся свирепость и внутренняя мягкость Вали Смирнитского, тонкость и аристократизм Игоря. Не знаю, как они воспринимали меня, но все мы, включая Владимира Яковлевича Балона, игравшего злейшего врага мушкетеров де Жюссака, были неразлучны, как пять пальцев на руке.

Михаил Боярский: «Игорь был мягким, трогательным и беззащитным»

— Что из того времени вам вспоминается чаще всего?

— Воспоминания — странная вещь. Почему-то чаще приходят на ум не какие-то конкретные события, а детали: во что мы тогда были одеты, как везде вместе ходили, что ели, как ездили верхом, как подшучивали друг над другом. И от всего этого возникает ощущение радостного, счастливого времяпрепровождения.

Больше всего мы тогда были похожи на лихую шайку разбойников из мультфильма «Бременские музыканты» — «Не желаем жить, эх, по-другому!». Мы были веселыми, иногда подвыпившими, разухабистыми, но, в общем, добрыми, смешными и безобидными. И по-другому жить действительно не желали.

— Кто инициатор ваших розыгрышей?

— Кто угодно, только не Игорь, он был самым тихим из нас. Принимал участие во всех наших проказах, но при этом находился будто немного в стороне. Поэтому наш смех и безобидные издевательства чаще всего были направлены на него.

В каждой компании есть человек, на которого сыплются все шишки. Да Игорь и сам к этому располагал — был настоящим Епиходовым. Например, если у него на костюме было 80 пуговиц, он умудрялся застегнуть их так, что одна оказывалась лишней. Он сначала злился, звал костюмеров: «Где они — почему не помогают?!». В результате так и играл, потому что надо было все расстегивать и застегивать по новой, и не факт, что на этот раз он сделал бы все правильно. Иногда мы и сами его разыгрывали. Например, могли за час до начала съемок дать ему текст для заучивания, страницы на три, который сами же и сочинили.

«Игорь был абсолютно лишен актерской зависти, никогда не сплетничал. Если при нем начинали говорить о ком-то плохо, тут же уходил от темы или все переводил в шутку»

— Жестоко!

— Игорь так пугался, что его бросало в жар: «Как?! Я же не успею выучить!». Для нас в этой ситуации главным было сохранить серьезное выражение лица. «А что ты раньше думал, милый мой? Теперь сиди и учи». И только когда видели, что он окончательно подавлен и расстроен, раскалывались: «Ну ладно, мы пошутили. Пойди выпей 50 граммов и успокойся». Игорь поначалу страшно злился, но потом отходил и сам смеялся вместе со всеми. Мне кажется, он и сам получал удовольствие от этих розыгрышей и даже ждал их.

— У женщин он пользовался успехом?

— Да, но еще задолго до «Мушкетеров» — после таких картин, как «Доживем до понедельника» и «Адъютант его превосходительства». Была в нем порода, красота, благородство, изящество. Старыгин не был спортивным, как сейчас модно, тем не менее мужественности у него не отнять.

Он играл белогвардейского офицера в спектакле «Сорок первый», вот это была на 100 процентов его роль, настоящий дворянин — белая кость, голубая кровь. Присутствовала в нем даже какая-то аристократическая надменность. Хотя мы знали, что это обманчивое впечатление: на самом деле Старыгин был мягким, трогательным и беззащитным. А все свои любовные победы он, как и настоящий Арамис, всегда держал в секрете. Игорь еще тот тихарила!

— В последнее время вы часто виделись?

— Наверное, не так часто, как хотелось бы. Старались встречаться на всех днях рождения друг друга (одним из последних был 70-летний юбилей Балона), на кинофестивалях — в частности, на питерском «Виват, кино России!», Игорь часто на него приезжал. В остальное же время все мы где-то мотаемся: Веня часто работает за рубежом, Валя на гастролях, я — петербуржец, поэтому в Москве наездами... Вдоволь мы пообщались только на съемках последних «Мушкетеров».

Из-за желания побыть вместе мы и согласились сниматься в этой картине с заведомо несовершенным сценарием. А теперь, после ухода Игоря, вместе уже никогда не соберемся. Поэтому в начале сентября я не поехал во Францию на открытие памятника мушкетерам, который подарил Гаскони Зураб Церетели. Хотя Смехов и Смирнитский ездили.

— Вам приятно, что на родине д'Артаньяна стоит памятник с вашими лицами?

— Эту скульптурную композицию я не видел, но такой подход мне кажется весьма странным. Ведь речь идет не о реальных людях, а о литературных героях. Зачем навязывать французам наше видение этих персонажей, да еще с лицами российских актеров? Это равносильно тому, что жители какой-нибудь африканской страны прислали бы нам памятник Евгению Онегину или Пьеру Безухову, исполненный в соответствии со своими представлениями об этих героях, включая черты лица и цвет кожи. Тем более что у французов уже есть памятник д'Артаньяну.

— Когда вы видели Старыгина в последний раз?

— За несколько дней до смерти, в больнице. После того как 20 сентября прошлого года у него случился инсульт, я все время созванивался с ребятами и его супругой. Звонил в больницу, спрашивал, могу ли его навестить. Врачи долго совещались: принесет мой приход пользу или, наоборот, станет стрессом, но потом все-таки пустили.

Не уверен, что Игорь меня узнал, — он находился в коме. Но я говорил с ним, пытался наладить контакт жестами, называл какие-то буквы и пытался по дрожанию ресниц понять, слышит ли он меня. И, в конце концов, попросил: «Игорь, если ты меня слышишь, дай знать». И тут случилось то, о чем я до сих пор не могу говорить без волнения: он пожал мне руку, и я увидел, как по его щеке катится слеза...

ВЛАДИМИР БАЛОН: «С САМОГО НАЧАЛА ВРАЧ НАМ СКАЗАЛА: «ДАЖЕ ЕСЛИ ОН ВЫЖИВЕТ, БУДЕТ ОВОЩЕМ»

Владимир Балон: «Он никогда не актерствовал в жизни, не тянул одеяло на себя, не выпячивался»

Мало кто знает, что главным заводилой и автором мушкетерских проделок и затей был «командир гвардейцев кардинала» господин де Жюссак, он же — актер и чемпион мира по фехтованию, постановщик трюков Владимир Балон.

— Владимир Яковлевич, вы ведь знали Игоря Старыгина до съемок в картине «Д'Артаньян и три мушкетера»?

— С Игорем я познакомился на три-четыре года раньше, чем с Мишей и Веней. Валю Смирнитского тоже знал до этого, но вместе мы с ним не снимались, зато часто встречались в ресторане ВТО в то веселое, но уже далекое молодое время. А с Игорем мы подружились на картине Александра Зархи «Города и годы», где Старыгину нужно было драться и прыгать на ходу с поезда, — эти трюки ставил ему я. Он потом всю жизнь с гордостью вспоминал, как мы с ним работали и как я приводил его в пример профессиональным каскадерам.

— Для многих зрителей будет открытием, что господин де Жюссак, злейший враг мушкетеров, в жизни стал их лучшим другом.

— Всех нас часто спрашивают: как получилось, что мы подружились? Думаю, это какое-то счастливое стечение обстоятельств и звезд на небе, что именно эти актеры собрались и так, в «десятку», сыграли свои роли. Пожалуй, это единственный пример подобной картины.

В тех же «Гардемаринах», в которых снимались мы с Мишей Боярским, такой дружбы не получилось, мы по-настоящему сблизились только с Димой Харатьяном, но он вообще очень хороший, добрый человек. Другой пример — «Неуловимые мстители»: по сюжету главные герои были друзьями до гроба, а в жизни ничего подобного не произошло. Более того, как ни старались молодые ребята, в «Возвращении мушкетеров» играющие наших детей, подружиться с нами (как они называли нас в шутку — папами), у них ничего не вышло. Хотя и Ира Пегова, и Антон Макарский работали просто замечательно.

60-летие Игоря Старыгина. Слева — падчерица Аня (дочь второй жены актера Миры Ардовой) с дочкой Соней, крайняя справа — третья супруга Екатерина, рядом с ней дочь Старыгина Анастасия (от брака с Ардовой)

А мы дружим все 30 с лишним лет, прошедшие со времени съемок. Эта дружба не пришла к нам сразу, сначала были товарищеские отношения, которые крепли год от года. На второй картине мы уже работали с радостью, а к «Возвращению мушкетеров» вообще пришли под девизом: «Мы обязательно встретимся!».

Мы всегда были в курсе жизненных обстоятельств друг друга, старались помогать чем могли. С Мишей, как минимум, пять раз в день созваниваемся. Мы с ним дышим одним воздухом — у нас общие интересы, проблемы, споры.

У Игоря был другой характер, взгляд на жизнь и манера общения, но мы с ним тоже очень часто встречались. Раз в неделю, в крайнем случае — в две у нас были прекрасные посиделки. Старыгин всегда встречал нас у распахнутой двери и шутливо приветствовал.

— О чем вы говорили?

— Обо всем — о футболе, о новостях, о себе... И всегда за этой кажущейся легкостью и бездумностью стояло беспокойство и желание понять, все ли ладно у каждого из нас. Ни на секунду не повисало молчание, когда становится понятно, что больше не о чем разговаривать. Болтали, хохотали, подкалывали друг друга, играли в буриме, каламбурили.

В роли Андрея Старцева в картине Зархи «Города и годы», 1973 год

Доходило до того, что мы даже пели под караоке, старые дураки! Любимая песня Игоря — «Когда весна придет, не знаю» из кинофильма «Весна на Заречной улице». Это было его соло! Он отдавался исполнению полностью и каждый раз пел по-разному: иногда весело и смешно, а иногда — с грустью по чему-то давно ушедшему. Но чаще у нас все-таки было весело.

— Старыгин был самым скромным из вас?

— Игорь никогда не актерствовал в жизни, не тянул одеяло на себя, не выпячивался, не рассказывал о своем творчестве. Но если кто-то из нас якобы невзначай об этом заговаривал, всегда испытывал удовольствие. Стоило упомянуть о ТЮЗе или Театре Моссовета, где он работал, тут же вдохновлялся и вспоминал какие-то истории, с уважением рассказывал о корифеях — Завадском, Марецкой, Раневской, Плятте.

Старыгин никогда не сплетничал. Если при нем начинали говорить о ком-то плохо, тут же уходил от темы или превращал все в шутку. И это не выглядело наигранно или неискренне, потому что Игорь действительно был абсолютно лишен актерской зависти.

— Правда, что вы были в гостях у Игоря Владимировича накануне его инсульта?

— Да, и, вернувшись домой поздно вечером, можно сказать, за несколько часов до трагедии, я позвонил ему — хотелось еще раз сказать, как хорошо мы посидели. Утром перезвонил снова. Будто какая-то неведомая сила заставила меня это сделать.

Трубку взяла его жена Катя, которая рассказала, что утром Игорь проснулся со словами: «Какой хороший вчера был вечер!» — и сел в свое любимое кресло пить кофе. Потом Катя сказала мне: «Сейчас я передам ему трубку», пошла к нему в комнату, и я услышал крик: «Игорь, что с тобой?!». Я в свою очередь заорал: «Срочно вызывай «скорую»!». Это было 20 сентября прошлого года.

Гражданская панихида 12 ноября 2009 года. У гроба — дочь Анастасия с мужем, внук Арсений, вторая супруга Игоря Старыгина Мира Ардова. Во втором ряду — Вениамин Смехов и Валентин Смирнитский

— Была надежда на то, что он выздоровеет?

— Когда стало известно, что у него инсульт, наша жизнь превратилась в ожидание и привыкание к неизбежности. Мы все хорошо понимали, что такое инсульт: даже если случится чудо и он выкарабкается, жить полноценной жизнью и работать уже не сможет никогда. С самого начала врач сказала нам: «Даже если он выживет, будет овощем». Лично я считаю, что лучше покинуть этот мир, чем так жить. Особенно тому, кто считает себя мужчиной.

— Вы видели его в то время?

— К нему в палату не пускали никого, даже жену. Потом, видимо, понимая, что дело идет к концу, врач сказала, что может провести только одного из нас. Мы выбрали Мишу. Он всегда первым прилетал, если что-то случалось с каждым из нас. И, пользуясь своей популярностью, проникал в любую палату, в том числе в реанимационную.

Об Игоре можно говорить много и долго... Обидно, что он ушел именно тогда, когда после картины «Возвращение мушкетеров» у него открылось второе творческое дыхание. До этого Старыгин несколько лет сидел без работы, а тут принял участие сразу в двух антрепризах. Буквально за два месяца до инсульта состоялась премьера одной из них, я видел два первых спектакля, он замечательно играл и прекрасно себя чувствовал.