Станислав ГОВОРУХИН: "На фоне Ельцина Путин ну просто Роберт де Ниро. Он не опозорит нас перед всем миром, не станет на глазах у изумленного Запада дирижировать военным оркестром, не будет лежать в блевотине, когда у трапа топчется ирландский премьер-министр, и не позволит себе пописать на колесо самолета. Ельцин - мерзавец, ему нет прощения, он должен гореть в аду за погубленные жизни и за разрушенную страну"

Самым счастливым днем в своей жизни Станислав Говорухин считает 26 июля 1969 года, когда вертолет, на котором он летел, врезался в гору. Чудом уцелели лишь несколько человек, и среди них Станислав Сергеевич. "Господь прикоснулся к нам рукой", - сказал тогда еще начинающий режиссер Одесской киностудии - похоже, у Всевышнего на него были особые виды.

Сегодня, если оглянуться назад, кажется, что мэтр прожил не две, а 22 жизни, но в каждой своей ипостаси он был бунтарем, трибуном и, конечно же, личностью... Потомственный донской казак, только после ХХ съезда КПСС Говорухин узнал, что его отец был в 36-м репрессирован... Геолог по первой профессии, он был уволен с беспрецедентной формулировкой "за отказ от работы"... Автор нашумевшего фильма "Так жить нельзя", который не только обеспечил невероятные кассовые сборы, но и изменил политический климат в России, в 91-м он решительно отказался от поста министра культуры... Он возглавил первую парламентскую комиссию по Чечне, но обсуждение этой взрывоопасной темы в Госдуме России провели без него...

Этот человек своеволен и непредсказуем, однако ему удавалось практически все, за что он ни брался. Именно в его фильме сыграл свою лучшую роль Высоцкий (они подружились на съемках в Кабардино-Балкарии после драки, в которой актер помог режиссеру отбиться от хулиганов), именно после его поездки к Солженицыну в американский Вермонт Александр Исаевич засобирался в Россию.

Говорухин снимался и снимал, писал книги и картины, выполнял трюки без дублера и изъяснялся по-французски и по-немецки. Поражение он потерпел единственный раз - когда не прошел в президенты России в 2000-м.

Он не сожалеет о том, что, по собственному признанию, не забил в своем доме ни одного гвоздя, что рвал сердце и жилы ради других... Однажды он признался: "Я отношусь к себе как к очень плохому, страшному, неприятному, надоедливому человеку, я себя ненавижу, хотя, конечно, и люблю. Подойдя утром к зеркалу, смотрю на себя и думаю: "Господи, ну что за рожа! Что ж я так мало для народа-то сделал?".

Дмитрий ГОРДОН
"Бульвар" 29 марта 2010г.

"СОЛОВЬЕВ ГОВОРИЛ МНЕ: "ТЫ АРТИСТ, И ТВОЕ МЕСТО В БУФЕТЕ"

— Сколько вас знаю, Станислав Сергеевич, у вас всегда мрачное, иногда даже скорбное выражение лица. Это соответствует характеру или в душе вы куда веселее?

— Хм, а вы когда-нибудь видели по-настоящему веселого человека (не того, кто без конца ржет, а того, кто умеет смешить людей) без мрачной физиономии?

— Пожалуй, нет...

— Такова природа юмора вообще. Вспомните комиков Бастера Китона, Чарли Чаплина или, скажем, Юрия Никулина. Даже Миша Жванецкий в компаниях, если рядом красивых девушек нет, субъект ужасно скучный. Просто смеяться и дурак может — в конце концов, что мешает приклеить себе улыбку навсегда, как это зачастую делают политические деятели? Особенно в этом усердствуют американцы — того же Клинтона трудно представить без жизнерадостной маски, независимо от того, нравится ему происходящее или нет. Словом, нельзя ставить знак равенства между умением демонстрировать все 32 зуба и даром веселить людей. Приходите на мой творческий вечер, и вы увидите, что происходит в зале.

— Там и повеселимся?

— Сами судите: если я буду сиять дежурной улыбкой, а зрители будут сидеть с мрачными физиономиями — это никуда не годится, но совершенно другое дело, если я выйду мрачный, а публика будет цвести от радости. Веселый человек — это тот, кто умеет развеселить собеседников.

— Вы — вне всякого сомнения, замечательный кинорежиссер — однажды и навсегда потрясли меня своей ролью в фильме "Асса". Вот интересно, мафиози Крымова вы сыграли за счет глубокого погружения в материал? Вы хорошо знали, какие они, криминальные авторитеты (хотя, если честно, ваш персонаж как-то не очень на настоящих авторитетов похож)?

В культовой картине Сергея Соловьева, взорвавшей вялый постсоветский кинематограф, Говорухин сыграл мафиози Крымова. С Татьяной Друбич

— Конечно же, не похож. Однажды после того, как фильм с успехом прошел на экранах, — он же стал манифестом целого поколения! — ко мне подошел невысокий такой, точнее, совсем маленький, плюгавенький человечек и сказал: "А ведь это вы меня сыграли". Мы познакомились. Действительно, этот Фима сидел лет 20 как раз по делу о магазине "Океан", которое, в общем-то, и было взято за основу. Но ни в коем случае нельзя сказать, что я сыграл Фиму...

Я, кстати, с режиссером Соловьевым по этому поводу иногда спорил. "Сережа, — говорил ему, — мне кажется, что, героизируя, романтизируя преступника, мы оказываем обществу медвежью услугу. Ты заставляешь меня играть самого себя, но я же совсем другой человек". На это он неизменно мне отвечал: "Ты артист, и твое место в буфете", и мы отправлялись в буфет (смеется). Все мои попытки влезать в режиссуру сразу же пресекались, и это правильно!

— Вы говорите о героизации криминального мира — интересно в связи с этим знать ваше мнение о нашумевшем сериале "Бригада". Чертовски хорошо снят, замечательно играют артисты, но... Меня, например, не покидает ощущение, что такими фильмами можно запросто загубить целое поколение. Вы с этим согласны?

— Господи, ну конечно! Если дети играют в Сашу Белого, значит, фильм вредный, хотя и впрямь потрясающе сделан. Года три или четыре назад, когда он только вышел, мне дали его полностью на кассетах, и на Новый год, 1-го и 2-го января, я одним махом одолел все 15 серий.

— Не могли оторваться?

— Даже, я бы сказал, не хватило — так ловко он скроен! Думал: "Ох, черт! Я бы еще посмотрел"... С другой стороны... В общем, вы сами все понимаете: фильм вредный.

— А "Жмурки"?

— А "Бумер"? Хорошая картина? На разных фестивалях она получала какие-то призы, но это же страшно! Вот я бываю в пионерлагерях "Орленок", "Артек", и когда туда приезжает кто-нибудь из артистов, сыгравших в "Бумере", их как героев встречают. Эти персонажи стали идолами совсем маленьких еще ребятишек — вот что ужасно! Художник обязан чувствовать ответственность перед обществом, перед молодым поколением. Тут никакой редактор не поможет: если в тебе есть гражданственность, совесть, ты никогда этого не допустишь, а ежели нет — ну что тут сказать...

"ПРЕДЧУВСТВИЕ БЛИЗКОГО КОНЦА НИКОГДА ВЫСОЦКОГО НЕ ПОКИДАЛО"

— Cнимая "Место встречи изменить нельзя", как режиссер и просто как человек творческий, вы понимали, что этой ленте суждено стать культовой? Или даже мысли такой не было?

— Вообще-то, я не сомневался, что кино будет очень интересное и люди не оторвутся от телевизоров, но, конечно, не предполагал, что картина будет так долго жить и что огромное количество зрителей (я столько встречал их в жизни!) будет знать ее наизусть.

— Для вас это стало откровением?

— Да! Сам-то почти ничего не помню и не устаю этому удивляться... Ну, скажем, вчера Паша Чухрай — режиссер Пал Григорьевич Чухрай — рассказывал, как ему нравится этот фильм: он его дословно цитирует. Правда, ему далеко до его сестры Лены Чухрай — такого уникума я еще не встречал. Когда ее мужа, продюсера Игоря Толстунова, спросил, что происходит, он мне сказал: "Станислав Сергеевич, она все время "Место встречи" смотрит — задолбала им нас. Мы уже не можем это название слышать".

— Поставьте себя на место зрителя: в чем притягательная сила этой картины?

— Вот черт его знает! Наверное, просто много моментов удачно совпало.

— Это правда, кстати, что Конкина на роль Шарапова вам навязали?

— Нет, это мой собственный выбор — увы, достаточно ошибочный. Впрочем, когда я пытаюсь высказать свои соображения зрителям, они дружно на меня обрушиваются, как на врага. "Вы что? — говорят. — Как же так?"... И все равно я считаю, что промахнулся.

— Кого же вы видели вместо Конкина?

— (Вздыхает). Одно время — Колю Губенко, но против его кандидатуры возражал Высоцкий. Он так и сказал: "Мы мажем одной краской". Теперь я думаю, что лучше всего сыграл бы Леня Филатов покойный, но хорошая мысля приходит опосля.

— В середине 60-х годов Высоцкий снимался в одной из первых ваших картин "Вертикаль", пел там свои песни. Вы же дружили...

— (Кивает).

— Роль Жеглова была специально для него написана?

— Нет. Начнем с того, что существовал прекрасный роман братьев Вайнеров "Эра милосердия", и когда речь зашла о его экранизации, всем нам пришло в голову, — одновременно! — что было бы здорово, если бы Жеглова сыграл Высоцкий.

— Он был готов к этой роли, хотел ее играть?

— Хотел, но... Съемки мы начали в Одессе 10 мая 1978 года — сценой в бильярдной, где Жеглов раскатывает Копченого в "американку". Это был день рождения Марины Влади — ей с Володей мы сняли у моих друзей дачку, и когда приехали туда, эта пара за руку отвела меня в маленькую комнату, прикрыв за собой дверь... Марина плакала, а Володя чуть ли не на коленях стоял, умоляя его отпустить. Аргумент был один: он не может тратить на эти съемки год, потому что жить ему осталось мало...

"Россия терпела всех: дряхлого, анекдотичного Брежнева, немощного Черненко... А Ельцин — мерзавец! Просто мерзавец!!!"

Предчувствие скорой смерти, близкого конца никогда Володю не покидало — это легко можно проследить по строчкам его многочисленных стихов. Как раз наступил период, когда он мог путешествовать, и Володя не раз говорил, что ему хочется и в Америке с концертами побывать, и на Таити, и там, и сям... Увы, при всем желании я не мог ему пойти навстречу — производственные условия не позволяли. Это же не сегодняшний день... Тогда было как? Деньги затрачены, съемочный период начался — отступать поздно.

— Как же вы его убедили?

— А никак. "Володя, — сказал, — это невозможно", — ну или что-то в этом роде. На самом деле, мы создали ему щадящий режим, и он успел посетить и Америку, и Таити... Многие съемки вообще велись без него. Скажем, преследование Фокса — погоню двух автомобилей — мы снимали чуть ли не месяц, так вот, Высоцкого в "Фердинанде" ни разу за это время не было. Потом, когда он приехал, мы за два часа сняли его крупные планы, где Жеглов выбивает окно, высовывается из него, стреляет, несколько реплик бросает водителю...

— Многие современники Высоцкого, которые с ним дружили или, во всяком случае, очень плотно общались, признавались мне, что даже не подозревали, какая посмертная слава на него обрушится. Вы тоже?

— По-моему, только плохие современники, не читавшие его стихов, не понимали, какой это большой поэт. Вспомните его похороны — сколько народу пришло попрощаться! Такие толпы были на улицах, только когда хоронили Сталина. (Хорошо еще, что никого не раздавили).

Посмертная слава Высоцкого никак не превышает прижизненной, а эта Государственная премия, присужденная уже мертвому, остальные почести — все это ему уже до фонаря. И почитателям его тоже до лампочки. Как раз прижизненной славой Высоцкий обладал огромной, а сейчас, к сожалению, она усохла, скукожилась... Жаль, молодое поколение его не знает.

— Вот парадокс, правда?

— И вовсе не парадокс, а естественный ход событий. Высоцкий — глубокий, серьезный поэт, поэтому нынешние недоросли и не должны его знать, как не знают Пушкина, Лермонтова, Блока... Куда им! Они сегодня запоминают только простые, какие-то совершенно идиотские словосочетания, речевки...

— Как вы думаете, если бы сейчас Владимир Семенович был жив, он вписался бы в это время, занял бы ту же нишу, что и раньше?

— Не думаю... Почему? Да потому, что на глазах происходит дебилизация населения, и Высоцкий для них был бы уже сложен. Сегодня подрастающему поколению нужно что-то попроще.

"КАКАЯ ДЕМОКРАТИЯ? У НАС И БЛИЗКО ЕЕ НЕТ"

— Когда перестройка уже захлебывалась, вы сняли две замечательные документальные картины: "Так жить нельзя" и "Россия, которую мы потеряли". Насколько я знаю, вы проводили закрытые показы для Верховного Совета СССР, демонстрировали эти ленты Политбюро и даже самому Горбачеву, а сняли их, как я понимаю, потому, что кричала душа и надо было выплеснуть эмоции, переживания... Как считаете, помогли эти фильмы стране, Горбачеву?

— Думаю, не помогли, а возможно, напротив — сыграли отрицательную роль. Все мы тогда жаждали перемен и видели в мечтах обновленную, демократическую Россию со справедливым устройством... Хотели построить страну, свободную, выражаясь словами Столыпина, от нищеты и бесправия, а получили криминальное государство. Поэтому, судя по результату, эти фильмы ничего не дали.

— Как большой художник вы, думаю, наверняка задумывались над тем, почему российский народ никак не может обрести долгожданную демократию и свободу. В чем причина? Может, дают о себе знать гены рабства?

— Виновата скорее наша склонность к радикальным мерам. Поймите же: никакими революциями — ни оранжевыми, ни социальными — свободы достичь невозможно, поскольку революцию, как известно, задумывают романтики, осуществляют фанатики, а плодами ее всегда пользуются негодяи...

— И это закономерно?

— Абсолютно! Вот вам пример России. Революция, которая началась в 85-м году с приходом Горбачева и которой я буду по гроб благодарен, задумывалась прекрасно, но поскольку изменения происходили революционным путем, а не медленно, поэтапно cлучилось то, что cлучилось. У нас же промышленность превращена в руины, сельское хозяйство с колхозами разгромлены до основания, армия стала небоеспособна... Ну а теперь смотрите: на востоке, в Китае, обошлись без жертв, ничего не разрушали. Есть поучительный пример и на западе. Ныне наши либеральные средства массовой информации соревнуются в том, кто больше грехов свалит на батьку Лукашенко, а в Белоруссии между тем сегодня происходит чудо...

— Ну какое же чудо? Советский Союз периода расцвета застоя...

— Экономическое чудо! Там, уверяю вас, все сохранено и приумножено. Конечно, успели до батьки набедокурить, но вот колхозы, например, сохранились — значит, деревня не спилась и не вымерла, — крестьяне получают огромные урожаи. Промышленность работает, преступности никакой, беспризорных не наблюдается, разница между богатыми и бедными минимальная.

— Богатых, видимо, вообще нет...

— Есть, но их доходы не в тысячи раз больше, чем у остальных. Средняя зарплата в Белоруссии уже 250 долларов — вот вам экономическое чудо, а у нас только разрушать умеют.

— И все-таки, Станислав Сергеевич: что, на ваш взгляд, мешает русскому народу хорошо жить при демократии?

— Какая демократия? (Возмущенно). У нас и близко ее нет. Кстати, если вы понимаете под этим словом то ублюдочное устройство жизни, которое к нам и к вам завезли с Запада, то это вообще не демократия.

— Ну хорошо, а вам не было стыдно, когда к власти в России пришел Ельцин?

— Еще как было — чувство мучительного стыда за свою родину не покидало меня ни на минуту. Почему я сегодня в какой-то степени поддерживаю Путина? Да потому, что на фоне Ельцина он просто ну... Роберт де Ниро. Я знаю, что нынешний президент хотя бы не опозорит нас перед всем миром, не станет на глазах у изумленного Запада дирижировать военным оркестром, не будет лежать, как Ельцин, в блевотине, когда у трапа топчется ирландский премьер-министр. Путин не позволит себе, выйдя из самолета, обойти его и пописать на колесо, как это сделал Ельцин, которого — еще в бытность председателем Верховного Совета России — встречали американские друзья.

— Ну-у, пописать на колесо — это святое!

— В предновогодний день, когда особенно много народу погибло в Чечне, нынешний президент не надрался бы до бесчувствия и его бы не стаскивали с трапа самолета в Казахстане пьяного в дупель.

— И все же, каков красавец — ну настоящий русский медведь!

— (Возмущенно). Красавец??? Да он просто мерзавец! Мерзавец!!! Этому человеку нет прощения, он должен гореть в аду за погубленные им жизни и за разрушенную страну — за все, что натворил.

— Как же могла Россия, огромная, великая страна с таким колоссальным прошлым, столько лет терпеть этого человека у власти?

— Но она же и предыдущих терпела... Всех без исключения: немощного Черненко, а до него дряхлого Брежнева — этого анекдотического вождя, над которым все так потешались.

— Но смеялись по-доброму...

— Ничего подобного. Это сегодня смеемся по-доброму, потому что увидели правителей куда хуже, чем Брежнев, а тогда как отвратителен он был людям, которые понимали, что творится в стране!

— Возможна, на ваш взгляд, подобная ситуация в развитых демократиях: в Англии, во Франции? Можно представить, чтобы такие ничтожные, судя по всему, люди руководили там огромными государствами?

— Нет! (Категорически). Нет! Подлец, причем гораздо больший, чем Брежнев или Черненко, возможен, а ничтожество, нуль — никогда! Взять Гитлера — он же не ничтожество! Это высокого полета мерзавец, гений злодейства... У них такой вариант исключен — это реально только у нас. И у вас...

— Тем не менее, Станислав Сергеевич, вы не ответили на мой вопрос. Я спрашиваю у вас как у одного из духовных лидеров, поводырей общества: почему в России ничтожества так легко приходят к власти и так долго наверху удерживаются?

— Не знаю (разводит руками) - для меня самого это загадка. Честно признаюсь: есть вопросы, на которые я не могу ответить...

— Для вас это горько?

— Конечно! Нет ничего ужаснее, чем стыд за свою родину, а меня, повторяю еще раз, это чувство не покидает. Конечно, оно не такое сокрушительное, как при Ельцине, но все равно... Мне бесконечно больно, что у нас такая коррупция, повальное воровство, бандитские нравы, пьянство... Все это наш позор!

"НЫНЕШНЕЕ РОССИЙСКОЕ КИНО ГОРАЗДО БЕЗНРАВСТВЕННЕЕ И ВРЕДНЕЕ, ЧЕМ АМЕРИКАНСКОЕ"

— Многие творческие люди держатся от политики подальше, предпочитая заниматься своим непосредственным делом. Вы же рискнули связать с ней свою жизнь/ Самое удивительное, что, став депутатом, вы еще умудряетесь снимать картины, и не абы какие, для галочки, а классные! Зачем вам эта политика?

— Начнем с того, что в Думе давно уже никакой политики нет — каждый депутат, выражаясь парламентским языком, лоббирует интересы. В основном, к сожалению, свои, но есть честные люди, которые горой стоят за своих избирателей, свою отрасль, свой регион. Лично я отстаивал в Думе интересы культуры, искусства, и не исключаю, если бы там меня не было, мы не наблюдали бы нынче такого кинематографического бума. Сегодня киноиндустрия — единственная отрасль в народном хозяйстве России, которая полностью восстановлена и превзошла доперестроечный уровень, а все благодаря законам, которые мы приняли. Когда коллегам из стран СНГ я говорю, что у нас кинематограф полностью освобожден от самого большого налога — от НДС, никто даже не верит...

— И сколько картин ежегодно Россия снимает?

— Примерно сотню — больше, чем когда-то РСФСР...

— На зависть Украине и другим некогда братским республикам...

— Политика же — это я продолжаю наш разговор — совершенно другое дело, и кстати, наша с вами беседа тоже политика. Разумеется, я мог бы ей заниматься и не возвращаясь в Думу, где придется сосредоточиться совсем на других, не политических вопросах, но я намерен защищать интересы своих избирателей и своей отрасли. Назрели многие законы, которые необходимо принять. У нас, например, в ужасающем положении детское кино — его просто нет и даже более того — быть не может.

Телевидение детского кино избегает, потому что его нельзя перебивать рекламой, и как результат — фильмы для ребятни никто не спонсирует. Государство уже готово взять финансирование на себя — пожалуйста, хоть завтра, так нет сценариев! Никто не хочет этим заниматься, зная, что все впустую. Вот, скажем, я снялся в замечательном фильме "Радости и печали маленького лорда" — сыграл там главную роль. Прекрасная, очень полезная картина — такие и нужны детям, но никто ее не увидел. Никто!

Станислав Сергеевич человек многогранный: снимался, снимал, снимает, выполнял трюки без дублера, заседает в Госдуме, а в свободное время пишет картины

— Станислав Сергеевич, но в советское время производство хороших фильмов тоже не было поставлено на поток — это был штучный товар. Много снималось совершенно жутких, бездарных лент о производстве, о передовых колхозах... Сегодня, по-моему, мало что изменилось, просто вместо "шедевров" на производственную тематику на экраны хлынули уродливые картины о бандитах, стрельбе и разнузданном сексе, да еще с извращениями. Эти фильмы очень охотно показывают, многие их смотрят. У вас не вызывает отвращения то, что вы видите иногда по телевизору?

— Конечно же, вызывает. Недели три назад у нас состоялось заседание думского Комитета по культуре — обсуждали законопроект о квотировании иностранных фильмов. По мысли разработчиков, в прокате должно быть не более 60 процентов зарубежных картин, а все остальные — российские. Естественно, этот закон мы отвергли, потому как единодушно сошлись в убеждении, что нынешнее российское кино гораздо безнравственнее и куда вреднее для молодого поколения, чем американское.

— Да вы что?!

— Мы вспоминали с вами "Бригаду", а ведь таких фильмов сотни, особенно тех, что идут по телевидению.

— И многие в отличие от "Бригады" еще и сделаны плохо...

— Безусловно. Эти картины пробуждают лишь низменные инстинкты, а должны бы добрые и благородные чувства — такова вообще задача искусства. Сегодня на экране можно увидеть такую мерзость! Чтобы понять, что происходит, посмотрите фильм "Четыре". Я коллегам-депутатам сказал: "Пора эту хреновину прекращать!". С Валерой, начальником думской аппаратной, договорился: "Пожалуйста, давай организуем перед следующим заседанием просмотр ленты "Четыре" для всех членов комитета"...

Кобзона, председателя комитета, в этот день не было, но я посоветовал ему эту жуть посмотреть, чтобы понять про российское кино все. Это просто мерзость, отвратительная мерзость/ Сегодня пусть люди хотя бы просто ходят в кино. Для нас сейчас главное — кинофикация всей страны, строительство новых кинотеатров, чтобы неуклюжим вмешательством не остановить этот процесс.

— Так, значит, прибыль пошла?

— Конечно. Кстати, если уж говорить о плохом американском кино, оно вредное, но не в такой степени, как наше российское. Опять-таки я не беру лучшие образцы, такие, как "Водитель для Веры", "Свои", "Итальянец" и прочие... Есть, разумеется, достойные фильмы, но появляется на экранах и безумие. Тот же "Бумер"...

— ...фильм об уродах...

— ...не просто вреден — он нанес подрастающему поколению огромный ущерб, и то, что сегодня его герои — кумиры мальчишек и девчонок, просто страшно.

"ДА Я БЫ ПОВЕСИЛСЯ ОТ ОГОРЧЕНИЯ, ЕСЛИ БЫ МОИ КАРТИНЫ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ УСПЕХОМ У ДЕБИЛЬНОЙ ПУБЛИКИ"

— В советское время в КГБ СССР существовал специальный отдел, которым руководил генерал-полковник Филипп Денисович Бобков (со временем ставший начальником службы безопасности олигарха Гусинского). Этот отдел не только следил за инакомыслящими, но и стоял на страже государственных секретов, в частности, в кино, следил, чтобы на экране не была показана четкая схема организации преступления — допустим, ограбления сберкассы. Иными словами, не пропускал того, что может быть против государства использовано. Сегодня в российском кино в плане цензуры нечто подобное есть?

— Нет не только цензуры, но и никаких нравственных ограничений, без которых общество просто-напросто не может существовать (ибо нравственные ограничения в нем — суть свободы). Исчез даже институт редакторов, что вообще катастрофично.

— Кто же в таком случае может поручиться за то, что ребенок с неокрепшими мозгами, которому в силу каких-то причин мама и папа не объяснили, что такое хорошо, а что такое плохо, посмотрев фильм-пособие по так называемой красивой жизни, не пойдет заниматься тем же, чем герои "Бумера"?

— Это понимают все, кроме создателей фильмов и тех, кто их продюсирует.

— Но этом фоне белой вороной воспринимается ваша картина "Ворошиловский стрелок". Она может сколько угодно не нравиться критикам (эта братия, знаю, невзлюбила фильм сразу же после выхода), но когда герой Ульянова целится в очередного подонка, лично я ловлю себя на том, что подбадриваю: "Давай!". Вы этого хотели?

- (Радостно). Ну конечно! Это, разумеется, одна из лучших моих картин, а что касается критики, так еще Лев Николаевич Толстой заметил, что эти господа всегда наносили урон настоящему искусству. У него есть статья, которая называется "Что такое искусство", — советую всем прочитать. "Всякое ложно восхваленное произведение искусства, — пишет он там, — есть та дверь, в которую немедленно хлынут все лицемеры". То есть все эпигоны, те, кто, не имея собственных идей, норовит просто заморочить публике голову...

К сожалению, у нас издавна, еще при советской власти, так повелось: всякое искусство, угодное народу, то есть нравящееся публике, спешат объявить неискусством. А ведь у нас в стране была лучшая публика, это правда! В Советском Союзе была самая образованная, читающая, самая благодарная аудитория, но всякий успех у нее критики воспринимали как доказательство ущербности. Вспомните "Москва слеза не верит" — да на "Мосфильме" просто не знали, что с этой картиной делать. Выступал народный артист СССР, мэтр советского кинематографа Юлий Райзман и говорил: "Друзья, этот фильм — позор "Мосфильма"!".

— Как оказалось, от позора до "Оскара" всего лишь один шаг...

— Вот до чего дошло! А сейчас зайдите и посмотрите, кто сидит в кинотеатрах: 60 процентов — тинэйджеры, подростки, 20 процентов — откровенные дебилы. Обратите внимание, как они себя ведут: гогочут, разговаривают во весь голос, укладывают ноги на спинки сидений, жрут или еще кое-чем занимаются на задних рядах. В результате сегодня мы заговорили уже об успехе у этой публики. Да я бы повесился от огорчения, если бы мои картины пользовались у нее успехом.

"КРИТИКИ, ЭТИ УРОДЫ, НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮТ В ИСКУССТВЕ"

— Снимая "Ворошиловского стрелка", вы рассчитывали показать, что справедливость все-таки побеждает, правда?

— Ну разумеется, и весь народ, во всех странах постсоветского пространства, абсолютно правильно этот фильм воспринял. Все меня поняли, кроме этих уродов.

— Опять-таки, когда я смотрел вашу ленту "Благословите женщину", поймал себя на мысли, что все это немножко искусственно, в чем-то, может быть, даже лубок, но в конце обо всем забываешь и просто плачешь, потому что проняло. Видимо, способность вызывать слезы именно искусству присуща...

— (С ехидцей). А вот откуда у вас пренебрежительное: "Это лубок!"? Влияние критики! Такие ярлыки навешивают обычно эти якобы эстеты, которые на самом деле ничего в искусстве не понимают. Советую прочитать Толстого — полезнее будет.

— Обязательно это сделаю!

— Почему я в свое время эту статью проштудировал? Когда-то я работал у Сергея Федоровича Бондарчука ассистентом на фильме "Война и мир".

— Для начала карьеры неплохо...

— Это была практика моя вгиковская. Однажды он приходит какой-то странный, растроганный: "Я только сегодня понял, что такое искусство". — "Что вы имеете в виду, Сергей Федорович?" — спрашиваю. "Да, вот, прочитал статью Толстого с таким названием". Тем же вечером я пошел в толстовскую библиотеку, где хранится 91 том сочинений Льва Николаевича (у меня, кстати, тоже это собрание есть), разыскал, буквально проглотил эту статью и... остался в полном недоумении. Только сегодня я начинаю понимать, что вынес из нее Бондарчук.

— У вас очень насыщенная жизнь: везде надо быть, все успеть сделать, многим написать, со многими поговорить... Вам это не напоминает иногда холостой ход? Хватает ли времени на то, чтобы просто сесть в кресло и взять томик Толстого?

— Этот вопрос непременно задайте Иосифу Давыдовичу Кобзону — вот у него жизнь действительно расписана по минутам. У меня, например, в голове не укладывается, как он успевает столько делать, столько летать... Я в отличие от него абсолютный бездельник: время находится не только читать, но и перечитывать. Сейчас — только не удивляйтесь — я по новой открываю для себя советскую литературу. Ну, скажем, в архангельском "Букинисте" наткнулся на трехтомник Аркадия Гайдара. Взял...

— ...потрясающе!..

— ...при всей моей ненависти к его внуку. В свое время это был мой любимый писатель и таковым остался. Два дня я лежал на даче на диване и перечитывал его книги (поверьте, он стал еще лучше). Так что проблема у меня как раз лишь в том, чем время заполнить. Я, правда, много трачу его на всякую ерунду: на бильярд, карты, шахматы, встречи с друзьями, застолья.

— Вы, помнится, даже участвовали в чемпионате России по подкидному дураку... Бильярд и карты приносят вам деньги?

— Увы, ни одна игра выгоды не дает. Есть люди везучие в картах, но они, как правило, во всем остальном несчастные. Слава Богу, я к их числу не отношусь.

— Вам никогда не приходилось играть с каталами, шулерами?

— Однажды, шутя, сразился. Я показал, кстати, этому шулеру игру, которой он не знал, — 66. Объяснил правила, мы сели за стол, и представляете, я не выиграл ни одной партии. Талант у моего визави оказался феноменальным!

"ЕГОРА ГАЙДАРА ТОЖЕ НАДО СУДИТЬ, ПРИЧЕМ ЕЩЕ СУРОВЕЕ, ЧЕМ ЕЛЬЦИНА"

— Скажите, а почему вы так невзлюбили в свое время внука Аркадия Петровича Гайдара? Я даже помню вашу пронзительную передачу после расстрела Белого дома, где вы его просто по стенке размазывали...

— Еще раз повторю: сегодня я смотрю на Белоруссию на западе, на Китай на востоке... Там обошлись без жертв, без разрушения всего и вся, а у нас ничего не пощадили. 300 лет русские люди осваивали Северный морской путь, а потом пришел Егор Гайдар и сказал: "Нам это не надо". В течение полугода все погибло: пароходы продали на металлолом, порты остановились, люди, которые мечтали заработать и уехать, чтобы провести остаток дней где-нибудь у моря, в Украине или в России, остались умирать в бараках.

Армия перестала быть боеспособной. Сколько из-за этого погибло людей, ну хотя бы в Чечне? Промышленность, сельское хозяйство — ничего не пощадили, даже пионеров отменили, уроды — слово "пионер" видишь ли, встало им поперек горла... А сколько людей умерло от огорчения! А как оскорбили стариков, ветеранов, пенсионеров! Оказывается, они прожили жизнь зря, и все их труды были не подвигом, а преступлением.

— Еще и денег накопленных не оставили...

— Ограбили всех! Да как же они могли? (Кипятится). Этому человеку (я Гайдара имею в виду) тоже прощения нет. Судить его надо, пожалуй, даже суровее, чем Ельцина.

Станислав Говорухин — Дмитрию Гордону: "Спасибо за вопросы, за комплименты, за внимание! Буду в следующий раз в Киеве, обязательно встретимся"

— Как думаете, дедушка Егора Гайдара перевернулся от его проделок в гробу?

— Ну, Аркадий Петрович тоже паинькой не был, иначе в 16 лет полком не командовал бы. Хакассия его помнит! Ну да ладно — писатель он замечательный.

Сегодня мы отчетливо понимаем: можно было обойтись без этих жертв и всеобщего разрушения. Вот она — роль личности в истории, вот что может сделать один человек с компанией, мальчики в коротких штанишках, как в свое время обозвал их Руцкой.

— Кстати, о жертвах... Насколько я знаю, чеченская война коснулась и вашей семьи (сын Станислава Говорухина Сергей попал со своей съемочной группой под обстрел чеченских боевиков, был ранен в голень и перенес ампутацию ноги. — Д. Г.), — что вы думаете об этой кровавой трагедии? Нужна ли она России и не сама ли Россия в лице собственного руководства ее провоцирует?

— Выхода тут я вообще не вижу: либо надо что-то радикальное предпринимать, либо согласиться с тем, что на Кавказе появятся 10 независимых государств, которые мгновенно станут центрами исламизации, Это в обязательном порядке скажется на всех, и на Украине тоже, потому что острие ислама будет направлено на Cевер и Запад. (Кстати говоря, задача Запада, может, и состоит как раз в том, чтобы направить острие этого воинствующего ислама именно на Россию, отведя от себя).

Если мы не хотим такого сценария, значит, надо там какой-то порядок налаживать. То, что происходило в Чечне до вступления войск, до начала войны, тоже было ужасно — это была цепь страшных преступлений, форменный геноцид русскоязычного населения. Кстати, там и украинцев огромное количество пострадало. Грозный же был интернациональным городом, чеченцев там проживало от силы 50 процентов. Ясно одно: пока что эта проблема неразрешимая.

— Станислав Сергеевич, раз у вас столько свободного времени, допускаю, что хотя бы половину его вы проводите в раздумьях над тем, чем бы еще поразить зрителей...

— Вы правы: мне хотелось бы снять фильм. Вы, правда, не видели последнюю мою картину, но, может, заметили, что я не люблю повторяться...

— Это уж точно — все ваши ленты абсолютно разные...

— Мне каждый раз хочется сделать что-то необычное — и себя, и людей удивить, поэтому новый фильм, если я за него возьмусь, будет совершенно отличаться от того, что снимал прежде... Судя по всему, он будет морской — не остросюжетный, из ХIХ века. Посмотрим, получится ли — это так сложно... Пока не уверен, что удастся мой замысел осуществить, но...

Спасибо вам за вопросы, за комплименты, за внимание! Буду в следующий раз в Киеве, обязательно встретимся...