О своем, о женском

Любовь всей жизни Андрея Миронова автор книги «Андрей Миронов и я» актриса Татьяна ЕГОРОВА: «Ширвиндт и Державин только прикидывались друзьями Андрея, а на самом деле, люто ему завидовали»

7 марта народному любимцу Андрею Миронову исполнилось бы 70 лет

Татьяна Егорова — неоднозначная фигура в жизни Андрея Миронова. «Он забрал меня с собой, — написала она спустя 10 лет после его смерти, — на земле осталась совсем другая Танечка». После выхода в свет книги «Андрей Миронов и я» на нее ополчились родные и близкие друзья актера, труппа театра и даже поклонники Миронова.

Одни уверяли, что она переврала все события, другие не простили откровенности в описании разного рода интимностей и обидных прозвищ, которыми она наградила их в своих мемуарах. Биографы Миронова обходят Егорову молчанием: дескать, знать ничего не желаем, не было такой женщины в его жизни. При этом даже самые ярые ее недоброжелатели не могут не признать: Татьяну и Андрея связывали долгие, сложные, а подчас просто мучительные отношения.

«Как же ты похожа на мою мать!» — сказал он ей однажды. По иронии судьбы именно мать актера, Мария Владимировна Миронова, стала основной причиной их расставания. Егорова не устраивала ее по всем статьям: слишком дерзкая (пожалуй, она единственная не боялась говорить властной Мироновой то, что думала), слишком яркая (благодаря московским комиссионкам она действительно одевалась модно и смело для того времени), без знакомств и связей, да к тому же еще и бесприданница, у нее имелась только комната в коммуналке.

Татьяна чуть было не родила ему ребенка. Увы, упав на обледенелой улице, Егорова попала в больницу. Врачи сказали, что у нее был мальчик.

Спустя несколько лет после смерти Миронова она неожиданно для всех сдружилась с той, которая при его жизни была самым главным ее врагом, — Марией Владимировной. Татьяна даже поселилась на семейной даче в Пахре. Местным жителям представлялась вдовой Миронова и однажды написала: «Если бы ты вдруг позвонил мне и сказал: «Мы можем увидеться, но только в том случае, если на встречу ко мне ты придешь босиком», я бы отправилась босой даже на край света».

Людмила ГРАБЕНКО
«Бульвар» , 1 марта 2011г.

Татьяна Егорова: «Я не устаю повторять, что любимые люди не уходят навсегда, а остаются с нами, но в другом качестве»

«МАРИЯ ВЛАДИМИРОВНА ГРУСТНО ШУТИЛА: «Я ЖИВУ В ТЕНИ СЛАВЫ АНДРЕЯ»

— После смерти Андрея Александровича вы были очень близки с его матерью?

— 24 декабря прошлого года по старому стилю и 7 января нынешнего года по новому Марии Владимировне исполнилось бы 100 лет. Она была уникальной женщиной, я называю ее Эпохой Владимировной — пережила семь войн, семь революций и три денежных реформы. Похоронила мужа и сына и до последних дней держалась — играла в театре у Табакова и в спектакле «Уходил старик от старухи» в «Школе современной пьесы» у Райхельгауза, много читала и размышляла. Дней за 10 до смерти к ней приехали телевизионщики. На вопрос, что в наше время должен сделать каждый человек, она ответила: «Взбодрить совесть!». Она считала, что каждый из нас в ответе за то, что происходит с людьми и страной.

— Марию Миронову называли «железной женщиной». Откуда у нее такая сила?

— Так ведь она росла на воле. Каждый год родители отправляли ее к родственникам на Волгу, где девчонка сломя голову носилась по полям и лугам. Она рассказывала мне, как весной перед посевом крестьяне подносили к щеке влажную от пара землю и, подержав несколько мгновений, точно определяли: «Рано ишо!».

Мария Владимировна обладала поистине королевской осанкой, правильно питалась — в основном предпочитала овощи, причем умела очень вкусно их готовить. А перед обедом обязательно выпивала рюмочку рябиновой или калиновой настойки, которую всегда делала сама. Она терпеть не могла беспорядка: у нее в квартире, кроме уюта, чистота была, как в казарме, — ни одной пылинки на мебели, все вещи на своих местах.

— После смерти мужа и сына она страдала от одиночества?

— У нее было две невестки и две внучки.

— А в последние годы рядом — только вы?

— Получается, что так.

— Говорят, поначалу Мария Владимировна вас не очень жаловала?

— Ну почему же? Когда мы познакомились, я ей понравилась, поскольку внешне, да и характером, очень походила на нее. К тому же я была тогда уже известной в Москве актрисой, на спектакль с моим участием — «Доходное место» в постановке Марка Захарова — невозможно было попасть, возле театральной кассы выстраивались километровые очереди. Но отношения у нас действительно складывались непросто. Не потому, что она имела что-то конкретно против меня, просто ни с кем не хотела его делить.

Любая женщина была для ее сына недостаточно хороша, недаром же Мария Владимировна говорила, что родила Андрея для себя. А потом, когда Андрюши не стало, нас объединила любовь к нему. Помню, как смотрела на нее, а находила его черты: такие же руки, кожа в веснушках, нос, взгляд... Сейчас я уже и не знаю, кого из них любила больше: мать или сына.

Андрей Миронов с матерью. «Мария Владимировна поначалу отказывалась ходить в театр и смотреть на сына — боялась разочароваться»

— Правда ли, что Мария Владимировна не верила в актерский дар сына?

— Невероятно, но факт! Она поначалу даже отказывалась ходить в театр и смотреть на него на сцене — боялась разочароваться. Впервые увидела его в спектакле «Над пропастью во ржи» и только тогда поверила в него как в актера. В последние годы жизни Мария Владимировна получала много писем. Знаете, какой адрес люди писали на конвертах? «Москва. Маме Андрея Миронова». Удивительно, как эти послания доходили до адресата! Она грустно шутила: «Я живу в тени славы Андрея».

— Принято считать, что мать сломала Миронову жизнь. Она и впрямь выбирала женщин, с которыми он жил?

— Человек может сломать жизнь самому себе, но другому — никогда. Как и с кем жить, было выбором Андрея, Мария Владимировна тут совершенно ни при чем. Да, она могла советовать, могла даже настаивать, но он поступал по-своему.

«В СВОЕЙ КНИГЕ Я НАПИСАЛА ТОЛЬКО ПОЛОВИНУ ПРАВДЫ — ВТОРАЯ СПРЯТАНА В СЕЙФЕ, КОТОРЫЙ НАХОДИТСЯ В НАДЕЖНОМ МЕСТЕ»

— Это правда, что именно мать распорядилась отключить сына от аппаратов, поддерживающих в нем жизнь?

— Такие решения всегда принимают врачи. Нам же только сообщали о том, что постепенно — один за другим! — отказывают жизненно важные органы, а значит, чуда не произойдет: Андрей уже никогда не встанет, не улыбнется, не скажет нам ничего. Как ни ужасно это говорить, но другого выхода не было: в больничной палате лежало тело, а самого Андрея с нами уже не было. Какая же это была мука для всех, кто его любил! Я рыдала — нет, выла — на всю гостиницу, никто не мог меня успокоить.

Татьяна Егорова с Марией Мироновой. «Когда мы познакомились, я ей понравилась, поскольку внешне, да и характером, очень походила на нее. Но отношения у нас действительно складывались непросто...»

— После смерти Марии Владимировны много писали о пропавших фамильных бриллиантах...

— Они были огромные, величиной с орех, я таких никогда не видела — антикварные, еще елизаветинских времен. В последний раз Мария Владимировна надевала их на свой 85-летний юбилей. А после ее смерти они куда-то исчезли, понятия не имею, кто мог их украсть. В любом случае я этому человеку не завидую. Существует поверье, что бриллианты — камни непростые, их нельзя ни красть, ни покупать, можно только получать в дар, иначе они принесут своему хозяину несчастье. Однажды она сказала, что завещает их мне, но я не могла принять такой дорогой подарок.

Еще Мария Владимировна умоляла меня принять в дар семейную реликвию Мироновых — их знаменитую дачу в Пахре, но я отказалась. Считала, что ее должна унаследовать единственная родная внучка и тезка — Мария Миронова. А она пустила бабкино наследство под бульдозер.

Конечно, дача была по нынешним понятиям более чем скромная — всего три комнатки одна другой меньше. Но и Мария Владимировна, и Андрей очень ее любили, это была точка их счастья на земле. А сколько знаменитых людей там в свое время собиралось, сколько смеха и веселья там было! И разрушить все, сровняв дом с землей, было настоящим преступлением! Думаю, это мать Маши постаралась — артистка Градова (радистка Кэт из «Семнадцати мгновений весны»). Она ведь всю их семью ненавидела.

— За что?!

— Может, за то, что Андрей в свое время буквально сбежал от нее к матери...

— Почему в августе 87-го в Риге Театр сатиры, в течение нескольких дней лишившись двух ведущих актеров — Миронова и Папанова, не прервал гастроли?

— Думаю, всему виной Ширвиндт — он подговорил нашего главного режиссера Валентина Николаевича Плучека этого не делать. Они с Державиным только прикидывались друзьями Андрея, а на самом деле люто ему завидовали — его таланту, молодости, красоте, профессиональному успеху и любви женщин.

Они же всегда были на вторых ролях, в то время как звезда Андрея, взойдя после «Бриллиантовой руки», уже не заходила. Но Ширвиндт все равно сумел извлечь выгоду — находясь все время рядом с Андреем, перетягивал на себя часть его славы и внимания. Он вообще всегда и всех использовал — друзей, коллег по театру, даже женщин, с которыми у него были отношения. А Андрей был не слепой, он все видел, понимал и ужасно из-за этого страдал.

Татьяна с директором Театра сатиры Михаилом Дорном и Андреем Мироновым в Сочи, 1985 год

— В книге вы нелицеприятно отзывались о Плучеке. Почему же, когда Валентина Николаевича сместили с должности художественного руководителя Театра сатиры, вы встали на его защиту?

— Потому что пожилого и уважаемого человека, которому театр обязан многим (да, за ним числится много негатива, но позитива все-таки больше!), не проводили на пенсию с почетом и уважением, а, пользуясь его болезнью, просто свергли, списали за ненадобностью. К нему даже не пришли, чтобы сообщить об этом, просто позвонили и сказали, что отныне он — почетный художественный руководитель театра, то есть никто. И за всем этим стоит все тот же Ширвиндт, который, расчистив себе таким образом путь, занял его место.

— Герои книги, о которых вы отозвались нелестно, наперебой обвиняют вас во лжи. Как вы думаете, почему никто из них до сих пор не подал на вас в суд?

— Ответ очевиден: я написала чистую правду, так как всю жизнь вела дневники, записывала все, что со мной происходило. Скажу вам больше: в книге «Андрей Миронов и я» я написала только половину правды, вторая спрятана в сейфе, который находится в надежном месте. В интересах моих недоброжелателей сделать так, чтобы со мной как можно дольше ничего плохого не случилось, иначе все описанные мной и неприятные для них факты станут, как принято говорить, достоянием широкой общественности. Этим людям есть что терять.

«АНДРЕЙ УМЕР У МЕНЯ НА РУКАХ, В ТОМ ЖЕ ТЕАТРЕ, ГДЕ КОГДА-ТО НАЧИНАЛАСЬ НАША ЛЮБОВЬ»

— Почему после смерти Миронова вы ушли из театра?

Татьяна Егорова, Валентина Шарыкина, Лилия Шарапова, Александр Ширвиндт и Андрей Миронов на гастролях в Ташкенте, 1973 год

— Целый год после этой трагедии я болела — организм просто отказывался жить без Андрея. А потом Мария Владимировна, которая к тому времени уже стала для меня главным человеком в жизни, запретила мне переступать порог этого театра. Она ведь тоже знала цену всем «друзьям» Андрея, недаром всегда называла Ширвиндта Железной маской. Я не могла ослушаться. К тому же я, наверное, уже выросла из актерской профессии, как дети вырастают из старой одежды. Поэтому отказалась устраиваться в другой театр.

— Не жалеете?

— Сейчас мне странно себе представить, что нужно ежедневно ходить в театр, из года в год играть одни и те же роли, повторяя одни и те же слова. Но окончательно из профессии я не ушла — пишу пьесы, которые идут в театрах, и чувствую себя абсолютно счастливой.

— Вы действительно предчувствовали смерть Андрея?

— Даже сейчас, спустя столько лет, больно об этом вспоминать... Мне все время снились вещие сны. Я знала, что что-то произойдет, но не думала, что это будет настолько страшно и непоправимо.

— Существует много легенд о том, какими были последние слова Андрея Миронова. Кое-кто даже утверждает, что он успел признаться вам в любви...

— Последнее, что он успел сказать: «Голова... больно... голова!». После этого не произнес больше ничего, я это точно знаю — до приезда «скорой» его голова лежала у меня на руках, а в реанимобиле ему на лицо надели кислородную маску. Больше он в сознание не приходил...

С Андреем Мироновым в спектакле Театра сатиры «Дон Жуан, или Любовь к геометрии», 1966 год

Можно сказать, он умер у меня на руках, и это произошло в том же театре, где когда-то начиналась наша любовь. Там мы летом 1966 играли спектакль «Над пропастью во ржи» (тогда заболела партнерша Миронова и Таню Егорову, вчерашнюю выпускницу театрального училища, срочно ввели на ее роль. - Авт.). Все-таки Бог любил Андрюшу — он послал ему истинно актерскую смерть.

— Сейчас вы чувствуете присутствие Андрея Александровича в вашей жизни?

— Конечно! Я не устаю повторять, что любимые люди не уходят навсегда, а остаются с нами, но в другом качестве. Более того, я чувствую, как они оттуда заботятся обо мне, опекают. Уверена, именно они дали мне моего нынешнего мужа Сергея Леонидовича Шелехова — прекраснейшего человека, которого я очень люблю.

У нас ведь с ним удивительная, почти мистическая история знакомства. Мне тогда позвонили и сказали, что на даче в Пахре (она тогда еще стояла) собираются какие-то подозрительные личности. Я сразу же поехала, но никого не нашла. А когда возвращалась обратно, издалека увидела стоящего на мосту седого мужчину. Мне на какое-то мгновение показалось, что это Андрей, — и я бросилась к нему. Потом, конечно, поняла свою ошибку, но мы все-таки познакомились.

Уверена, мы встретились благодаря им, Мироновым. Наверное, они там, наверху, подумали: «Танечка так много страдала, пусть хоть сейчас поживет хорошо». Андрей очень часто напоминает мне о себе. Однажды, когда я вспомнила о нем, в моей руке неожиданно треснула чашка, которую он когда-то подарил мне, в другой раз упала на пол книга. Когда мне нужно сделать какой-то выбор, всегда с ним советуюсь, и он обязательно мне отвечает.